ИРИНА ШРЕЙНЕР
Самый лучший звездоход
Я вам что про ихние звездоходы скажу? Ценная машинерия, спору нет, но не по уму сделана, нет, не по уму. Вот че она, вы думаете, падает? Навроде вот мажеских всяких штук… Не, само собой, работает, а вот как работает? То так, то сяк, то наперекосяк. Тонкая, понимаешь, техника, душевная организация у ей сложная! А че душевного? Вот какая-никакая гномская штука — та да, та машина завсегда душевная: душу, значит, греет. Хотя сложная у их машинерия, гномская-то, сверх всякой меры сложная. Наша, словом, все одно лучше. А что? Ну и что? Ну и патриот! Сам ты…
Про звездоходы? Ну да, я ж про звездоходы начал. Так вот что я скажу: вещь ценная, однако по уму работать ну никак не может. Тут, значит, упал один такой… А как ему не упасть? По мне, так странно было б, если б не упал. А упал знатно! Прицельно, можно сказать: аккурат, значит, на свалку за доками эта штука и плюхнулась. Вот-вот! Там ей, значица, и место!
А треску, доложу я, было, гаму, грому! Ну-у… прямо Вторые Колдунские Войны на нашей помойке началися. Я бабу свою за косу и в подпол — сиди, мол, как мышь под метлой., м-м-м… ну не мышь, положим, скорей уж землеройный зверь мамонт, на меньшее баба моя не тянет… Э, ладно, не о том. Ну, значит, бабу в подпол, топор под мышку — и туда.
Добегаю, гляжу — нет никого. Валяется, значит, эта летучая чушь, дымится, шипит, и в нутрях у ее чтой-то хрюкает. Ну, а пока я на лайбу эту глядел, скрежетнула она, и дверь у ей в боку образовалась. Вот так я первый раз звездоходца моего и увидал. Ну да. Так звездоходцем и зову, а то имечко у него… Не любила его мамаша, видать, чтоб такое имечко-то сыночку… Н-да. Я его, по чести сказать, так и не запомнил.
Ну да. Так вот, значица. Он, попервоначалу-то, все по-своему изъяснялся: курлы да мурлы. Обвыкся, правда, быстро, говорить начал. Верней, мажеская штучка у него полезная при себе нашлась: лягва… Ну, вроде того как— то. А? Лингво что? Лингвоаназизатор? Ну, тебе, стал быть, виднее. Но болтал он дня через три с этой лягвой как по писаному. Вот и рассказал про то, что вроде земля есть, выше — небо, а дальше там, значица, вакум такой. А в вакуме этом другие земли навроде клецок в супе плавают. Или архипелаг как будто. И лайбу мне свою показать повел: вроде как это корабль такой, по вакуму плавать. Звездоход называется. А сам он, звездоходец-то — исследователь. Вроде как до других земель любопытный, но за казенный счет. Так за казенный счет я тоже любопытный…
И вот, значит, кажет он мне звездоход свой, а сам сокрушается: век мне, мол, тут у вас сидеть. Тут и помру. Ходовая часть — в сопли! Двигатель — вдребезги! Только, грит, рубка управления цела и осталась. Ну, и пошел я на эту рубку смотреть. И кого они там у себя до строительства допустили? Это ж хуже гномов! Кнопочки, тумблерочки, рычажочки, да еще камушками инкрустировано: красненькими и зелененькими. А с камушками у них, доложу, дело плохо: маленькие, тускловатенькие, и цветов только двух. Сапфирчика, хоть завалященького — ну ни одного! Я ему, значица, так и говорю, а он ну про всякие мажеские штучки мне рассказывать — что светятся-де эти камешки своим собственным светом, на всякие тонкости для управления указывают. Словом, то ли гномская работа, то ли мажеская — не разбери-пойми. Да только где ж это видано, чтоб такая дура здоровая такими ма- ахонькими кнопочками управлялась? И чего тут удивляться, что падают? И падают, и будут падать!
Поглядели мы на это дело, покумекали с дружками и решили звездоход тот починить. Я-то, слышь, человек передовой, в самолучших пароходах колесных всю машинерию до последней гаечки знаю. Знамо дело, у хозяина спросили, а он только рукой машет: куда, мол, вам! А то еще напьется и заводит шарманку: дикари вы тут, пережитки с предрассудками. Я уж на что человек смирный, а если меня предрассудком обозвать, так тоже навернуть могу. Ну, ему и наворачивали. А то еще как было: прилетел, значица, кто-то из мажеской братии в порт за грузом колдунских травок, что с Южного материка везут. Увидал мой звездоходец ковер-самолет, аж цветом лица переменился: все, грит, допился, братцы. Предметы обстановки летают. Сел в уголку и тихонько так слезы точит. Худо человеку, видать. Не иначе свою благоверную вспомнил: у моей так все предметы летают, и которые обстановки, и которые просто так под руку подвернулись.
Ну а звездоход починили мы в лучшем виде! По-людски, по-нашенски, безо всяких ентих штучек. Ну, наперво колеса гребные поставили, как у лучших пароходов. Назади, где дырка была, ща… а, сопло! Так вот, дырку эту для соплей мы заделали, рули поставили… Почему рули? Дак один «лево-право», а другой «вниз-вверх», как у мажеских летучих штуковин. Ну, чин-чином барахло из двигательного отсека выгребли, как же оно, погодь… А! «Аннигилияционный реактор», во как. Барахло и барахло, мажеское вдобавок, если по названию судить. Да барахло, я тебе говорю! А то че оно падает? Топку нормальную сделали, трубу вывели, ну и рубку наладили, не без того. Я там только навигацкие приборы трогать не стал — штурманское дело навигация, не мое. Да и
