В самом сердце Великой пустыни, где ночь длится менее четверти суток, близ оазиса № 1486 произошла их встреча. До того же несколько дней шел Каато, не имея определенной цели, ни заказа, а по его следам — он не скрывал свой след — тянулась шайка пустынников, думая, что это спасается от них бегством какой-то путник из разгромленного ими недавно в этих местах каравана, попервоначалу ускользнувший.
Придя в оазис, Каато остановился там, давая возможность преследователям напасть на него, если захотят. Незадолго до рассвета пустынники сочли, что хотят этого. Некоторые из них вскоре успели ощутить всю меру своей неправоты, но их судьба уже не отличалась от участи менее понятливых членов шайки.
Бой этот для Темного Солнца был обыкновенен, таких у него случалось тринадцать на дюжину. Но в ходе схватки вышло так, что складная звезда, брошенная одним из пустынников по тому месту, где мгновенье назад он видел Каато, безвредно улетела в сторону дальнего бархана, где никого не было. А короткое время спустя — вернулась, поразив другого пустынника, который, по его разумению, подобрался к Каато сзади будто бы незамеченным.
Пустыннику эта звезда нанесла смертельную рану, а Каато — смертельное оскорбление, ибо не подобает в бою оказывать помощь без нужды и без просьбы.
Это случилось вскоре после начала схватки, то есть перед самым ее концом. Но тогда и еще несколько мгновений потом Каато все-таки был в изрядной мере занят, лишь сместился так, чтоб больше ничего его не могло достать, прилетевшее с бархана. Только закончив дело, по которому его посетили пустынники, — обернулся.
Некто, имеющий облик человека, стоял перед ним, и отсутствовало в его руках оружие.
Миг, когда Каато обернулся, надлежит считать началом поединка — но и началом рассвета был этот миг, потому что как раз тогда взошло солнце.
Сторонний наблюдатель не распознал бы в происходящем поединок, потому что не было там движений. И сторонних наблюдателей — не было.
Такие бои носят названия «поединок сердец». Они доступны немногим и длятся дольше, чем любая другая схватка.
С рассветом пролегли длинные тени, в полуденье исчезли, а затем протянулись в другую сторону.
Во втором послеполуденном часу пожиратель полыни, обегая земли своего стада, проскочил мимо противника Каато, будто и не было того на бархане, и направил разгон своей атаки на Темное Солнце. Но, загодя сумев оценить его стойку, изменил направление и ускакал живым.
На шестом часу Каато сменил стойку. Когда, медленно ощупав ногой грунт, перетек в иное положение — под его опорной ступней хрустнул песок.
А когда солнце коснулось закатного горизонта, вложил Каато в ножны оба своих меча, обнаженных еще во время схватки с пустынниками. И сказал: «В поединке сердец я побежден тобой. Но ты не взял мою жизнь сейчас, как не взял ее сразу. И ты — не человек».
Ответил его противник: «Истинно так, Каато из клана убийц».
Спросил Темное Солнце: «Не убив меня, имеешь ли сообщить мне нечто об искусстве боя или искусстве жизни? Либо, возможно, подскажешь, где мне найти сильнейшего, который возьмет, наконец, мою жизнь, одарив доселе не испытанным? Вот, нет на меня сильнейшего — и я опустошен».
Тем временем солнце опустилось за горизонт и лишь дальние барханы оставались еще освещены по верхушкам гребней.
И сказал некто, имеющий облик человека: «По линиям сети знаю я, кто ты. Есть у меня к тебе дело, более значительное и достойное, чем те, которые ты ранее совершал». Ответил Каато: «Если знаешь ты так много, как говоришь, то есть ли в этом мире дело, стоящее всех моих предшествующих?» И ответил некто: «Не в этом Мире, но за гранью ждет нас это дело, и ведомо: встретишь ты в его конце того, кого ищешь, хотя не будешь им поражен». И спросил Каато: «Кто ты, имеющий облик человека? Какова форма твоя?» И ответил некто так, что видел Каато каждое его слово: «Формы и названия не имеют значения для нас. В разных местах называют нас по-разному, хотя многие говорят «Небесные Коты»…» — и последнее из слов было подобно улыбке.
А потом он добавил: «Что до собственного моего имени — то оно не может быть выражено звуковым рядом, даже если я приложу к тому все усилия. А впрочем, слушай». И, расширив пределы слуха сколь мог, уловил Темное Солнце что-то вроде «… тинчейн…», а еще — образ расколотого небесного свода и тетраграммы грома. Но явно многое осталось невоспринятым сверх того.
Сказал назвавшийся Небесным Котом: «Да, ты воистину хорош. Не многие сумели бы расслышать даже первые три звука».
