материала. Если этот высокомерный посол действительно прибыл из Аталанты, в его голове наверняка есть много такого, что пригодится моим Делателям. Но я медлю, не желая отказывать себе в развлечении, — мне редко удается побеседовать с попадающими сюда людьми.
— Как ты победил кабирру, человек Кешер? — спрашиваю я, специально не обращая внимания на его гордые слова. — Еще никому из людей за все века, что существует ритуал поединка, не удавалось одолеть бойца эглов.
Он улыбается — я, конечно, не вижу его улыбки, но она почти светится в темноте пещеры.
— Меня учили всегда оставаться в живых, Дхут-Ас-Убэсти, — говорит он, в третий раз повторяя мое имя. — И, между нами говоря, гигантская уродливая обезьяна — далеко не самый страшный противник, с которым я встречался.
Я перевожу внутренний взгляд на его спутника. Его светящиеся покровы темнее, чем у Кешера, — скорее всего, это следствие сильного страха, но, возможно, где-то в глубине его души таится не видимое мне зло. Почему-то мне не очень хочется дотрагиваться до его оболочек.
— Ты пришел не один, — говорю я. — Твой спутник тоже сражался с кабиррой?
Люди обмениваются взглядами. Я чувствую, как их встретившиеся взгляды высекают в темноте искру, как если бы кремень ударил о кремень.
— Нет, — отвечает наконец Кешер. — Но он всюду сопровождал меня, не бросил и здесь, в мрачном подземном мире. Позволь представить тебе Ори из Дома Орихалка, моего младшего товарища и оруженосца.
Что ж, Ори так Ори. Но слова про мрачный подземный мир задевают меня.
— Ты несправедлив, человек, — говорю я. — Страна моего народа прекрасна для тех, кто умеет видеть и владеет истинным зрением. Здесь есть великолепные мраморные пещеры, огромные кристаллы горного хрусталя над смоляными озерами, россыпи золота и жилы орихалка… Ты ведь за орихалком пришел сюда, Кешер Яшмовый Тигр?
Человек хорошо владеет собой. В его голосе — холодное удивление.
— Прости меня, Дхут-Ас-Убэсти, мне казалось, я выразился достаточно ясно. Я принес тебе привет от владык Аталанты и предложение дружбы.
— Мой народ знает цену словам людей. Вы считаете нас страшными подземными демонами, охотящимися по ночам, — о какой дружбе ты говоришь, человек? Скажи лучше, что понадобилось твоим владыкам от моего народа?
Он не успевает ответить — его маленький спутник неожиданно делает шаг вперед и, упираясь грудью в копье одного из моих телохранителей, кричит:
— А кто же вы есть, как не демоны? По ночам, скажешь, не охотитесь? А на меня вчера ночью кто напал, тушканчик? Чуть душу всю не высосала, тварь проклятая!
Кешер Аш-Тот что-то резко кричит, и Ори затихает на полуслове. Я внимательно смотрю на него, потом протягиваю невидимые усики и осторожно дотрагиваюсь до верхней светящейся оболочки. Да, детеныш говорит правду. Какой-то эгл, по- видимому охотник-одиночка, пытался убить его, но потерпел неудачу. Почему — я не понимаю. Ответ скорее всего лежит глубже, и я начинаю постепенно запускать усики в сердцевину его светящейся луковицы.
— Не сердись на моего оруженосца, владыка, — говорит Кешер. В его голосе я ощущаю скрытую тревогу. — Он еще ребенок и бывает несдержан. Поговорим лучше о том, чем выгодна для твоего королевства дружба с Аталантой…
Пока он пытается отвлечь меня разговором, я полностью подчиняю себе разум детеныша. Это оказывается несложно — его обучали повиновению с самого раннего возраста. Ори застывает, словно хорошо вымуштрованная боевая особь, на лице его — бессмысленное блаженство. Я осторожно пробую проникнуть за последний защитный барьер, туда, где лежат ответы на все мои вопросы, и именно в этот момент испытываю сильный приступ тошноты — верный признак того, что Равновесию что-то угрожает.
К счастью, такое случается довольно редко. К несчастью, это всегда происходит не вовремя. Я мгновенно забываю о пленниках, об усиках, оставшихся в светящейся луковице маленького человека, о намерении использовать посла Аталанты для нужд своего великого плана, даже о самом плане. Исчезает Пещера Раздумий, подземная страна, остров, окруженный Великой Волной… Мир становится огромным ковром, сотканным из разноцветных нитей, замысловатый узор которого выражает идею Вселенского Равновесия. Я чувствую себя повисшим в центре невидимой паутины, связующей наш мир со звездами и планетами бескрайнего неба, я раскачиваюсь на канатах гигантской сети и пытаюсь определить, откуда исходит угроза Равновесию.
Довольно быстро я обнаруживаю причину приступа тошноты. Движение Небесной Жемчужины, луны неустойчивой и своенравной, искривилось под воздействием хвостатой звезды, скользящей из полярной области неба в сторону Солнца. Возможно, виновата даже не столько сама звезда, сколько ее хвост — он задел Жемчужину по касательной уже после того, как сама хвостатая
