бродили по холодным пустошам. Шайки уцелевших ангмарцев ютились в жалких хижинах под склонами гор и лелеяли злобу на всех Верных, отвергая всякую мысль об обращении к Свету. Да и некому было обратить их — до прихода Короля. Когда же Король вернулся, Ангмар был покорен, и нечисть скрылась в горах. Люди же начали перенимать лучшие обычаи, л даже в Карн-Думе одно время сидел королевский наместник. Но Карн-Дум остался лихим местом, и по-прежнему край этот — средоточие всякого лиха. Слишком уж буйно взошли семена, посеянные Королем-Чародеем во владениях Гилима».
Пока гондорец читал, капитан и Первое Звено продолжали беседу.
— О венце здесь ничего нет, сиятельный Кирдан.
— Кое-что я не решился доверить писцам и перескажу на словах. Проклятый венец откован был по приказу Короля-Чародея, разорившего старый Форност. Он наполнил венец темной магией. Всякий, кто наденет его на голову, будет видеть глазами и слышать ушами любого человека, имя которого назовет. Это будет очень сведущее существо.
— Как выглядит?
— Серебряная диадема с пятью зубцами спереди — в форме пяти крепостных башен. Еще к нему прикреплена серебряная же черненая маска, закрывающая половину лица.
— Увезти или уничтожить на месте?
— Послушай меня, благороднейший Хаддар. Никакая сила не позволит тебе уничтожить это на месте. Кроме того, венец не зря называют Проклятым. На нем лежит простое и злое проклятие: он притягивает со всех сторон врагов своего хозяина и наполняет их, а заодно и прочих окружающих страстным желанием завладеть такой сильной вещью.
— Иными словами, взять венец нетрудно, а вот удержать его сколько-нибудь долго почти невозможно.
— Именно так. Вам следует захватить его и бежать, бежать, бежать. Одновременно придется приглядывать друг за другом: всегда отыщется нестойкая душа, способная соблазниться голой силой.
— Это я понимаю. Дайн?
— За ним я отправлю другой отряд. Братство постарается спасти его, но не вам надлежит думать об этом. Для вас главное — вернуться в Форност.
— У кого сейчас венец?
Кирдан сделал паузу, но потом честно признался:
— Я не знаю.
По выражению его лица гондорец понял: человеку власти трудно признаться в неведении.
— Сиятельный Кирдан! Я, разумеется, отправлюсь в Ангмар и постараюсь сделать дело. Но я был бы рад, если бы кто-нибудь рассеял мое недоумение. За последнее время… года два или три… не было ничего значительнее этого самого Проклятого венца. Отчего ж на поиски его отправляется отряд, который никогда не считали лучшим?
— Изволь же, благородный Хаддар, я отвечу тебе. Лучший гномий отряд пропал. Лучший эльфийский отряд погиб. Второй лучший эльфийский отряд сейчас сидит в Эттенблатских горах и ожидает смены. Его сменит лучший отряд из воинов-людей. Третий лучший эльфийский отряд будет искать Дайна…
— Я не слышу ответа.
Кирдан помолчал, то ли примиряя себя с дерзостью капитана, то ли печалясь о чем-то.
— Да. Истинный ответ звучит иначе. Древние символы и знаки еще живы; одни вы во всем Ожерелье можете быть уподоблены иному братству, некогда спасшем Средиземье от великой беды. Я полагаю, вы отмечены для напоминания о том, что существует нечто неизменное в мире Предвечного Властителя.
— Древние символы и знаки мертвы. Земля преобразилась. То время ушло. Я уверен, сиятельный Кирдан, древние символы и знаки утратили силу и смысл. Они мертвы.
— Нет.
— Хорошо. Мой долг — повиноваться, и я не испытываю желания отступиться от дела. Когда нам следует покинуть Форност?
— Не позднее завтрашнего полудня.
— Значит, сегодня вечером от меня придет список всего того, что мне необходимо.
Выйдя из чертогов Кирдана Корабела, Хадцар спросил:
— Ну, удалось ли тебе расслышать что-нибудь?
— Мне кажется, он очень холоден. Но все-таки ведет себя, как друг людей, тут ничего не скажешь.
— Еще хоть что-нибудь?
