не до размышлений о том, что же Ксай сотворил с бедными животными, потому как мы вошли в Мертвый лес. Темный, почти черный туман хлынул отовсюду и сомкнулся за нашими спинами. Здесь не было троп. Если они и были, то по земле все равно стелился густой, тяжелый туман, клочьями перекатываясь под ногами и мешая что-либо разглядеть.
Царившая вокруг тишина давила на плечи, мешала дышать. Высокие, исполинские деревья с идеально-гладкими серыми стволами терялись в тумане, и только где-то наверху виднелись пучки тонких веток. Судя по ощущениям, трава здесь не росла – мы шли по сухой земле с россыпью мелкой каменной крошки. Ксай выглядел уверенным и спокойным, единственным живым среди пугающего безмолвия со столбами-великанами среди серого с черными мазками тумана.
Мы шли, туман гасил звуки шагов, и в какой-то момент мне начало казаться, что здесь умирают даже звуки.
– Ксай… – позвала я полушепотом.
– Да?
– Нет, ничего. – Я мотнула головой, не сдержав облегченного вздоха. Как выяснилось, говорить в странном лесу все-таки можно. Только странно. Неестественно. Как будто здесь всегда должна быть тишина, а своими голосами мы нарушаем страшную, ужасающую, но все же гармонию.
Ксай задержал на мне взгляд.
– Не беспокойся, тебе здесь ничего не угрожает. Помни об этом.
– Потому что ты рядом? – хмыкнула я.
– Не только. – Арэйн загадочно улыбнулся. – Видишь ли, Инира, теперь ты для стихии Смерти в некоторой степени считаешься своей.
После того как умирала? Потому мне, наверное, и снятся столь странные сны, что стихия Смерти не хочет отпускать свою жертву, однажды от нее ускользнувшую.
Я не стала уточнять. Говорить на эту тему в Мертвом лесу не хотелось.
Наверное, если задуматься, бояться здесь действительно нечего. На нас не набрасываются монстры, туман не пытается сдавить грудь и задушить, а кромешной тьмы нет и в помине – прекрасно видно торчащие из земли и стремящиеся к скрытому сероватой пеленой небу деревья. Мрачные, безжизненные. И мы – словно два призрака, забредших в мир мертвых, мир, где нам нет места, где нас не ждут.
Во время привала, порадовавшего одними бутербродами и простой водой, потому как условий для разжигания огня здесь не было никаких, я нашла время подойти к таинственным деревьям. Атмосфера леденящего холода, подобного размеренному, равнодушному дыханию Смерти за плечом, переливы темного тумана – все это заставляло вздрагивать и двигаться осторожно, как будто один неловкий шаг может загнать в опасную ловушку. Не знаю даже, зачем я поднялась со своего покрывала, расстеленного рядом с Ксаем, ведь с арэйном я чувствовала себя более или менее в безопасности и, несмотря на его заверения в том, что здесь мне ничего не угрожает, отходить от него было страшно. Но что-то привлекало меня. Невнятное, такое же размытое, как туман, ощущение.
Возможно, мне просто хотелось притронуться к чему-нибудь в этом лесу и убедиться, что он не такой призрачный, каким кажется, что мы сами еще живы и способны чувствовать. Сероватая кора дерева оказалась гладкой, совершенно идеальной, без малейшего изъяна. Холодной, неживой, как будто восковой. Как непривычно после теплых, шершавых, наполненных жизнью деревьев.
– А как оно растет, если мертвое? – спросила я, наполовину развернувшись, чтобы видеть Ксая, но и не отнимая руку от ствола. Странно, было в этом нечто упоительное – ощущать под пальцами частичку потустороннего мира, за гранью человеческого понимания.
Посмотрев на Ксая, заметила, что он, оказывается, за мной наблюдал, не сводя задумчивого, таинственно мерцающего взгляда.
– Магия Смерти, – ответил арэйн. – Это место наполнено магией Смерти. Она дает не жизнь, но позволяет
Как может это быть красивым? Как может очаровывать, притягивать? Но ведь как-то может…
Я тряхнула головой, отгоняя наваждение. Хлестнувшие по лицу холодные прядки волос немного помогли прийти в себя.
– Ксай, ты уверен, что здесь безопасно?
– Для тебя – да.
Я отошла от дерева и присмотрелась к гикари. Нет! Все-таки страшно. Чуждый, пугающий, безжизненный мир. Скорее бы отсюда выбраться!
– Неизведанное всегда пугает. – Ксай поднялся и подошел ко мне. – Но это не значит, что оно плохое. Оно всего лишь…
