Магия страсти

Ратон улыбнулся так, что мороз продрал по спине:

– Вынужден тебя расстроить, дорогая. У тебя очень странно пропала память: муж становится опекуном жены и обязан оберегать и ее, и принадлежавшие ей владения. – Он чуть наклонил голову. – Прошу меня простить, я дал волю чувствам, больше такого не повторится. Но клянусь, что после расследования собственноручно приведу приговор в исполнение. – Он сунул меч в ножны.

В коридоре гомонили, доносились возгласы удивления – хорошо, чем больше народа узнает, что случилось, тем у меня больше шансов дожить до расследования.

– Присядь на кровать. – Арлито извлек из кармана пузырек с зеленоватым порошком. – Мне нужно знать, было ли вино отравлено.

Ратон скрестил руки на груди и сказал:

– Ты отлично знаешь, что есть яды, которые распадаются мгновенно. Есть проклятия, которые тоже очень сложно опознать.

– Вот интересно, как мне все это удалось провернуть? – проворчала я, села в ногах Саяни.

Еще десять минут назад она порхала счастливая, танцевала, как молодая, и вот лежит бездыханная. Я искренне завидовала ей и Дарьелю… А ведь он еще не знает, а когда…

Только я подумала, как дверь распахнулась, и в комнату ворвался он. Арлито, колдующий над своими иероглифами, выпрямил спину и открыл рот. Дарьель широким шагом направился к кровати, и столько в его движениях было обреченности, что от греха подальше я опять забилась в угол комнаты, но граф не стал вымещать зло на мне, он замер у изголовья, погладил любимую по волосам, а потом рухнул на нее. Так бросается вниз хищная птица.

Обнял, подмял под себя. Потом поднял и принялся баюкать в объятиях, что-то шептать, гладить по носу, лбу, щекам, будто любовь могла оживить ее. Меня он виновной не считал. Все это время Ратон равнодушно смотрел на Дарьеля и ничем не выдавал своей ревности.

Положив Саяни на кровать, он спросил у Арлито:

– Как это случилось?

Маг кивнул на меня:

– Бэрри Вианта была рядом, пусть она расскажет, я занят. – Он сыпнул в круг лиловый порошок из склянки, и тот вспыхнул алым пламенем, которое сразу же потухло.

Надо попытаться, чтобы он поверил мне, и я принялась рассказывать, начиная с того момента, как мы взяли бокалы и отправились меня переодевать, и заканчивая – как она упала, я подумала, что у нее припадок падучей, и бросилась ей помогать.

– Она махнула рукой и ударила меня. – Я приложила ладонь к щеке. – И тут ворвался Ратон и во всем обвинил меня, хотя на самом деле не мне, а ему выгодна смерть Саяни – он ревновал к вам, и я написала завещание на нее. Ему выгодно от меня избавиться, чтобы…

– Да как ты смеешь! Да как повернулся твой поганый язык! – Ратон снова схватился за меч и шагнул ко мне, но Дарьель встал между нами.

– Я невиновна и пытаюсь защититься, – бросила я с вызовом.

Дарьель убрал за уши серебристые пряди волос и вздохнул:

– Хватит обвинять друг друга. Бэрр Ратон снискал репутацию благородного мужа, я не верю в его вину. Как и не верю, что Вианта причастна к смерти Саяни – ей это ни к чему.

– Вот именно. Пусть кто-нибудь назовет хотя бы одну причину, зачем все это мне в день моей свадьбы.

Арлито выпрямился и вынес вердикт:

– В напитках не обнаружено следов яда и магического вмешательства. Теперь мне надо исследовать тело усопшей.

Я скрестила трясущиеся руки на груди. Прости, Саяни, мое равнодушие, я оплачу тебя позже. Амиль замер возле окна, в метре от Ратона, Леон – у двери, стражники были точно не на моей стороне, хотя я даровала Амилю свободу. Дарьель встал недалеко от меня, он старался не показывать, что на душе, но глаза его блестели.

Седой Мэтиос не обманул Саяни: «До самой смерти награда тебе будет – счастье». Интересно, он видел, что случилось с ней на самом деле? Если видел, почему бы не спросить его? Я поделилась мыслями с Арлито, он задумался и сказал:

– Он может отказаться от встречи со мной. К тому же он пророчествует только иносказаниями… Вспомнил! Мэтиос говорил «смерть как плата» – он Саяни имел в виду?

– Это в пророчестве для меня. Арлито, что будет дальше?