тенью походные куртки и вещевые мешки.
И с этой секунды уже больше ни в чем не сомневался и ничего не хотел выяснять. Переодевался и снаряжался так же спешно, как ушедшая за полог кровати Таэльмина, упаковывал в мешки свою одежду и помогал напарнице привязывать к ножке наполненной теплой водой купели неизвестно откуда взявшуюся веревку с равномерно навязанными петлями. Раньше Харн видел такие только пару раз, среди приспособлений, отобранных у грабителей в прибрежных герцогствах, и даже не предполагал встретить здесь. Но выяснять, откуда она взялись у тени, не собирался, по крайней мере, до тех пор, пока они не окажутся на свободе.
Это слово – свобода, мелькнувшее на краю сознания, вдруг вызвало тянуще-острое чувство тоски по родному дому, оставленным на волю Провидения друзьям и слугам и всему тому, что пришлось бросить так спешно, словно он был преступником, скрывающимся от возмездия. Коротко кольнула душу горькая обида на негодяя Юверсано, ради собственных амбиций легко ломающего чужие судьбы и перечеркивающего жизни, но Харн крепче стиснул зубы, усилием воли заставляя себя забыть на время обо всем, не являющемся в этот момент жизненно важным, и первым шагнул к оконцу.
Тень не спорила, дождалась, пока напарник неумело протиснется в небольшое, всего локоть на полтора отверстие, и вытолкнула наружу мешки, привязанные на тонкую бечеву, пропущенную все под той же ножкой. Затем и сама кошкой скользнула следом, ловко отправила вниз вещи, постепенно отпуская смотанную на рогульку веревку, и решительно обогнала герцога, задержавшись рядом с ним лишь на одно мгновение – шепнуть, чтобы не спешил. Тук постарается заморочить их гостей.
Однако Харн после этого, наоборот, начал спускаться намного быстрее, не желая даже мысленно признаваться, как неприятно оказалось почувствовать себя более неловким и неуверенным, чем напарница. И хотя разумом отчетливо сознавал, насколько смешно и даже глупо соперничать в ловкости с девушкой, прошедшей такое серьезное обучение, но одновременно в глубине души чувствовал, как сильно задето его мужское самолюбие. Теперь он больше не жалел того худенького мальчишку с большими глазами, которого лет двадцать назад видел по утрам в зеркале, собираясь на тренировку. Если бы Харну этот хлюпик попался теперь, бегать вокруг площадки ему пришлось бы не по три круга, а по пять. Ведь мог же, бегал иногда, стараясь уменьшить время, отведенное на изучение торжественных танцев, какие должен уметь танцевать каждый знатный господин. Тем более герцог.
Оказавшаяся под окном клумба, густо присыпанная опавшей листвой, мягко спружинила под ногами, и герцогу не было нужды радоваться ее удачному расположению. Успел сообразить, пока спускался, зачем Таэльмина так придирчиво изучала сад. И теперь он даже не сомневался, что тень рассмотрела не только клумбы, но и направление дорожек, и потому им не придется сделать ни одного лишнего шага.
Как выяснилось очень скоро, Харн угадал очень многое, но далеко не все. Ну никак не мог герцог предусмотреть появление Алдера в густо оплетенной клематисами дальней беседке, куда напарница привела его уверенно, как к себе домой. Никоим образом. И того, чем торопливо занимался вампир, тем более не мог предугадать. Но снова смолчал, сцапал тень за руку и решительно шагнул к заструившемуся далеким туманом овалу открывшегося призрачного пути.
– Погоди, – уперлась она, уставилась на вампира и произнесла явно заготовленную заранее фразу: – Мы берем на попечение домового Тука.
– А если ему у вас будет плохо? – нахмурившись, осведомился Алдер и выжидающе смолк.
– Отпустим или отведем, куда захочет, – сообразив по легкому пожатию крепкой ладошки напарницы, что настала его очередь высказать свое мнение, твердо пообещал герцог.
– Клянемся, – подтвердила его слова Таэльмина.
– Я согласен, – тоненько пискнул Тук и прижался к ноге Харна.
– Тогда идите! – Вампир махнул в сторону овала, туман стал гуще, выплеснулся сыроватым ветерком, дохнул прелью и дымом.
Хатгерн покрепче стиснул руку тени, подхватил домового поперек туловища, сунул под мышку и шагнул в открытый проход, навстречу судьбе и неизвестности.
Оказавшись в незнакомом месте, напарники на некоторое время замерли, бдительно присматриваясь и прислушиваясь к окружающему. Хатгерн крепко прижимал к себе тень, но она и не думала сопротивляться или рваться на разведку. Наоборот, усердно крутила головой, тщательно изучая окружающую местность. Хотя особо разглядывать тут было нечего. Вокруг, насколько видел глаз, тянулась слегка холмистая равнина, усеянная лишь редкими, почти потерявшими листву кустами да привольно разбросанными валунами.
– Тук, ты не узнаешь этих мест? Куда мы попали? – вдруг повернулась Таэльмина к притихшему домовому.
– Там… – принюхался домовой и неуверенно пискнул. – Дымом пахнет. А общее место только Сиандолл, туда могут все приходить…
