шевелиться, пока серые волны Яданси и далекий берег проплывали за бортом.
Наколдованный адмиралом и его первым помощником ветер унес «Яну» как можно дальше от марстокийцев. Ноэль и Сафи отдыхали на кубрике, жадно втягивая воздух. Ноэль, почти выздоровевшая и полностью пришедшая в себя, взглянула на сидевшую неподалеку Иврену. Эта монахиня спасла ей жизнь семь лет назад и сделала то же самое сегодня. Ноэль одновременно и помнила ее, и нет. В ее воспоминаниях Иврена была похожа на ангела и выше ростом. Но на самом деле монахиня оказалась покрыта шрамами, плотного сложения, закаленная и на полголовы ниже Ноэль.
Но волосы монахини светились именно так, как это ей помнилось. Это сияние не уступало даже свету Матери-Луны. Ноэль отвела взгляд – долго всматриваться было тяжело. Вокруг Иврены и Сафи, да и вообще повсюду, вились Нити тысячи сверкающих оттенков. Они бросались Ноэль в глаза, куда бы она ни посмотрела. Нити моряков, испуганных, ликующих, опустошенных насилием, готовых рухнуть от усталости. А поблизости – несколько Нитей отвращения. Ноэль легко определила их владельцев – никто из них не казался враждебным, так что она перестала обращать внимание.
Через несколько часов или минут – Ноэль не в состоянии была следить за временем – «Яна» замедлила ход. Магический ветер прекратился, перестав раздражать ее чувствительную кожу. После постоянного гула в ушах зазвенела тишина. Теперь только природный легкий бриз нес корабль.
– Добро пожаловать в Нубревену, – пробормотала Иврена.
Дом, подумала Ноэль, пытаясь прочувствовать это слово, и ей понравилось, какое от него осталось чувство в груди. Они с Сафи наконец-то достигли Сотни островов – места, которое было их целью с тех пор, как Ноэль нашла в библиотеке священные тексты. Дом. Ноэль уселась повыше, прижала к себе раненую руку и попыталась разглядеть приближающийся берег. В сумерках, не обращая внимания на снующих матросов, она смогла заметить несколько крутых скал.
Ноэль поднялась на ноги – Камень боли ярко замерцал – и отошла к фальшборту. Сафи и Иврена последовали за ней.
Берег не сильно отличался от побережья Онтигуа – скалистый, зазубренный, источенный бурными волнами. Но вместо леса лишь большие белые валуны усеивали землю и скалы, светясь при луне.
– Где все деревья? – спросила Ноэль.
– Деревья там, – устало ответила Иврена. – Но они больше не выглядят как деревья. – Она отстегнула кинжал и достала промасленную тряпицу. Сафи еле слышно вздохнула.
– Это же не валуны? – она повернулась к Иврене. – Это пни.
– Да, – ответила монахиня. – Мертвые деревья не выдерживают бурь.
Тьма паутиной легла на плечи Ноэль. Пригнула ее к земле.
– Почему… почему они умерли? – спросила она отрывисто.
Иврена выглядела удивленной, она перевела взгляд с Сафи на Ноэль, чтобы убедиться в искренности их вопроса. Увидев, что они серьезны, Иврена нахмурилась.
– Все это побережье было уничтожено в Великую войну, девочки. Карторранские ведуны Земли отравили почву от западной границы и до устья реки Таймец.
Уничтожено. Отравлено.
У Ноэль перехватило дыхание. Сердце превратилось в мрамор… а затем разлетелось на куски.
Уничтожено. Отравлено.
Здесь нет рая. Нет дома. Пальцы Ноэль сжались на Камне боли. Она посмотрела на Сафи: та была бледной, как луна, а ее Нити вибрировали. Ноэль пожала руку Сафи. Подруга ответила тем же.
– Почему тогда, – спросила она Иврену, – в учебниках истории, которые читала Ноэль, Нубревена изображена живой и цветущей?
– Потому что, – ответила Иврена, начиная чистить оружие, – историю пишут победители, а не проигравшие.
– И все-таки, – повысила голос Сафи, – если это было ложью, я должна была догадаться. – Она посмотрела на Ноэль. – Мне следовало догадаться.
– Ах… – Иврена подняла глаза от оружия; ее серебристые волосы развевались на ветру. – Ты поступила, как и все люди: поверила в то, во что хотела верить. – Она снова занялась пятнами крови на оружии. – Вы надеетесь на лучшее, даже если худшее находится прямо перед вашим носом.
– Я… это я виновата, – Ноэль запнулась, сильнее сжав пальцы Сафи. – Я… поверила в эту ложь. Я так хотела свой дом, что… – Ноэль не решилась произнести слова «твоя магия». – Ты поверила мне.
Сафи крепко зажмурилась, а ее пальцы сжимались, пока боль не пересилила камень Ноэль. Она запульсировала в ране, но
