творением дьявола. На костер не пошлют – здесь это не принято, но засадить в подвал могут запросто. Нам это надо?
Глава 8
Через день после разговора с Оливером в мастерскую заглянул уже знакомый мне судебный пристав.
– Я насчет мастерской, – начал смущенно. – Съёрд распорядился…
– Имущество описать? – догадался я.
– С целью сохранения оного и последующей передачи законным наследникам, – подтвердил пристав, подняв к небу палец.
– Дело ответственное! – согласился я. – Негоже приступать, не отобедав. Я как раз собрался. Не присоединитесь?
– С удовольствием! – оживился пристав.
Мы прошли в дом, где отдали должное стряпне Салли и некоему напитку, который Лэнс окрестил «Слезой Спасителя». «Слеза» привела пристава в такой восторг, что он перепоручил составление описи временному владельцу, то бишь мне. Сам пристав после застолья был в состоянии написать лишь одно слово, да и то – на заборе. Я честно внес в список здания и сооружения, станки, верстак, мебель и даже матрас с подушкой. О книгах, инструменте и материалах скромно умолчал. Угрызения совести меня не мучили. Не поговори я с Оливером, родственники Клауса, буде такие объявятся, не получили бы совсем ничего. Зак бы постарался.
– Завтра принесу договор об аренде, – заплетающимся языком сообщил пристав, забирая опись. – У вас найдется еще бутылочка этого замечательного напитка?
– Не сомневайтесь! – заверил я, и мы расстались, довольные друг другом.
Назавтра я подписал договор и с чистой совестью отвез Заку исправленные пистолеты – всю партию. Проверив парочку и выслушав ценный совет насчет пороха, он предложил мне выплатить мою долю сразу, исходя из цены в крону за штуку. Я согласился при условии, что он купит и пистолеты гленских солдат, которыми я обзавелся после схватки на дороге. Мы ударили по рукам. Свои кроны и силли я получил немедленно – деньги у старого скупердяя, как я и предполагал, водились. После чего Зак заикнулся об освобождении мастерской. В ответ я продемонстрировал ему арендный договор.
– Тибби! – заорал лавочник.
Мальчишка вбежал в лавку.
– Ты рассказал Айвену о Клаусе? Не вздумай врать: больше некому. Вон из лавки! Чтоб ноги твоей здесь больше не было!
Глаза Тибби налились влагой.
– Выгоняете? – спросил я, кладя мальчику руку на плечо.
– Именно! – подтвердил Зак. – И жалованье за последний месяц не заплачу. Мне не нужны болтуны.
– Сколько тебе причитается? – спросил я Тибби.
– Два силли, – полным слез голосом ответил мальчик.
– Держи! – я протянул ему монеты. – Пойдешь ко мне? Жалованье положу в два раза больше.
Тибби схватил деньги и закивал. Оставив пораженного Зака, мы вышли на улицу.
– Что я буду делать? – шмыгнул носом мальчик. – Пистолеты вы сдали, а более заказов нет.
– Ошибаешься! – хмыкнул я. – Работы невпроворот. Умеешь рисовать?
Тибби покраснел.
– Откуда вы знаете?
Оттуда. Как-то я увидел: Тибби угольком набрасывает на столешнице мордочку Мирки. Заметив мой взгляд, он смутился и мигом стер нарисованное рукавом. И тут же получил от Иллинн подзатыльник – за испачканную рубаху.
– Нам нужны бумага, кисти, краски, – сказал я. – В Иорвике это есть?
– Я знаю, где! – загорелся мальчик.
Принадлежности для рисования нашлись в мелочной лавке. К моему удивлению, в Иорвике ими торговали. Видимо, не слишком успешно: узнав о цели нашего прихода, хозяин прямо расцвел. Мы накупили сотню листов бумаги, акварельных красок (других не было), кисточек и даже карандашей – свинцовых и графитовых. Последние представляли собой толстый стержень, обклеенный ленточкой, не позволявшей пачкать пальцы. Стоили карандаши недешево, но скупиться я не стал. Тибби сложил покупки в корзину и благоговейно прижал ее к груди.
