решила поправить нездоровый цвет лица ежедневным приемом чистого лимонного сока.
«Будь моя воля, дочь не посмела бы с вами заговорить. А вы сами никогда больше не переступили бы порог этого дома», – этого герцогиня не сказала, но продолжение трепетало на красивых тонких губах, как крылья бабочки, угодившей в пасть огненного зева – плотоядного цветка, пожирающего насекомых.
– Разумеется.
– Не поймите меня неправильно, леди Луиза. Ваш образ жизни далек… от того, чему я хотела бы научить дочь.
Будь на месте мамаши Винсента кто-нибудь другой, я бы объяснила, что актриса не равняется падшая женщина, и что ее дочери не повредит ослабить удавку правил светского общества на шее. Но увы. Я ограничилась тем, что мысленно надела ей на голову кадку с цветком, досчитала до десяти и повторила с улыбкой:
– Разумеется.
– Очень мило с вашей стороны. Есть кое-что еще. Ваша собака. Надеюсь, она не станет бегать по всему замку?
– Это он, ваша светлость. Не беспокойтесь, Арк хорошо воспитан.
– Замечательно. Я не потерплю разгуливающего по коридорам пса размером с жеребенка.
Можно подумать, окажись на его месте островная болонка, что-то бы существенно изменилось. Да у нее же аллергия на все живое! Включая людей.
– Мой пес знает свое место. – Я сложила руки на груди. – Я тоже.
Удовольствие от ее вытянувшегося лица было недолгим: двери отворились и в гостиную впорхнула Лавиния. Заметила меня, в глазах мелькнуло удивление, но она умело спрятала его, привычно потупив взор.
– Матушка, вы хотели меня видеть?
– Да, милая. Ваш брат будет счастлив, если вы покажете леди Луизе Мортенхэйм.
Девушка просияла.
– С удовольствием! – под строгим взглядом герцогини она втянула голову в плечи. – Простите. Я хотела сказать, миледи, буду рада вас сопровождать.
– Взаимно, леди Лавиния. – Я улыбнулась, пропуская ее вперед.
В спину мне вонзилась раскаленная спица пристального взгляда, но я даже не подумала обернуться. Общение с ее светлостью напомнило о распластанной под тяжелой плитой ханжества мораль, от которой сводило зубы. В свое время именно от этого я бежала без оглядки, но как видно, от судьбы не убежишь.
– Начнем отсюда? – звонкий голос заставил меня воспрять духом. По крайней мере, ближайшие часы я проведу рядом с девушкой, которая не стесняется говорить то, что думает.
Мортехэйм оказался еще более громадным и запутанным, чем я себе представляла, но Лавиния, или как она попросила себя называть, Лави, выросла в нем и знала как свои пять пальцев. Помимо столовой и большой гостиной я запомнила, где находятся оранжерея, музыкальный салон и портретная галерея. Ну как запомнила – из калейдоскопа дверей, коридоров и переходов в памяти более-менее выделялись только эти комнаты.
– А это бальная зала! – Лавиния толкнула большие двустворчатые двери, и мы оказались в огромной зале с высокими потолками, тремя хрустальными люстрами и начищенным до блеска паркетом. Сквозь широкие окна лился солнечный свет. – Вы когда-нибудь бывали на балах в Мортенхэйме?
– Однажды, – я кивнула, – это было… красиво.
Мой первый бал. Девушки начинали выезжать в свет после шестнадцати, к тому же у нас с Винсентом как раз состоялась помолвка, и я обязана была присутствовать. Мачеха постоянно нюхала соли еще на подъездах – еще бы, здесь собирался весь высший свет Энгерии, даже регент с супругой, отец раздувал ноздри и пичкал меня нравоучениями, а я не могла думать ни о чем, кроме новой встречи с будущим мужем. Из головы не шло его красивое волевое лицо, сильные руки и надменный холодный взгляд. Я представляла, как он кладет ладонь мне на талию, как мы кружимся в вальсе, и как сердце заходится в бешеном ритме от одной лишь возможности смотреть ему в глаза.
Реальность оказалась прозаичнее: при встрече Винсент одарил меня равнодушным приветствием, поцеловал руку и удалился вместе с отцом, чтобы принимать гостей. Он танцевал со мной несколько танцев, чтобы соблюсти приличия, в остальное же время предпочитал мое общество всем, кому только можно. Спустя час я уже чувствовала себя жалкой – в своем бледно-кремовом платье. Женщины, окружавшие меня, были грациозны и роскошны в разноцветных шелках и атласе, с откровенными декольте и притягивающими внимание драгоценностями. На их фоне я смотрелась простенькой дурнушкой.
Все мои попытки заговорить во время танца встречались со снисходительной улыбкой и скукой, и вскоре я оставила это занятие.
