– Ты еще скажи – чудовище Франкенштейна бывает! – упрямо крикнул на бегу старший и, пытаясь оглянуться, врезался головой в живот иссеченному шрамами Зиге. – А-а-а… Монстр!!!
Вопль этого сомневающегося мальчугана Ирка запомнила надолго. Это был, так сказать, первый шаг к вере – глас абсолютного сомнения, получившего наконец свое разрешение.
Зигя тоже очень испугался и с криком «Монстл!» побежал в другую сторону. Прасковья отловила его и потащила за собой. Гигант покорно брел за мамулей, попутно боясь монстров. Изредка он переставал бояться, присаживался на корточки и, глядя на обледеневший асфальт, грустно сообщал, что мурашиков нету.
Над домами Ирка углядела две боевые двойки златокрылых. Выстроившись в круг, златокрылые пикировали и атаковали кого-то маголодиями. Маголодии били в асфальт, высекая сухие искры. В ответ им снизу, кувыркаясь, летели автомобили, от которых златокрылые увертывались, резко меняя направление полета.
У Ирки на глазах навстречу стражам света, мигая синим маячком, в небо полетела полицейская машина. Один из златокрылых, уклонившись, подстраховал падающий автомобиль маголодией и по широкой дуге перенес его на крышу проезжавшей по мосту электрички. Так состав и унесся, завывая и полыхая проблеском.
– Ишь ты! Поезд с мигалкой! Теперь на рельсах все будут дорогу уступать! – сказал Багров, пытаясь высмотреть, кто сражается со златокрылыми.
Прячась за машинами, они перебегали всё ближе к шоссе. Посреди перегородивших проезжую часть трейлеров перемещалось нечто громоздкое, неуклюжее, словно вылепленное из остывшей лавы. Однако остывшей эта лава была только снаружи. Всякий раз, как в кожу существа ударяли штопорные маголодии, кожа лопалась и проступало нечто алое, кипящее, похожее на раскаленный металл.
Точно в беспамятстве, существо делало несколько шагов. Перемещалось оно быстро, хотя и сильно хромало, стараясь не наступать на левую ногу. Ниже колена левой ноги лава никак не могла застыть. Вырывалась, дымилась, стекала густой раскаленной массой. Существо озиралось, пытаясь понять, где оказалось. На дома вокруг, на шоссе, на мост смотрело с недоумением. Узкие алые глаза его вспыхивали. Чудовище кричало, ударяло по асфальту кулаком – и опять, атакуя златокрылых, в небо летели машины. Потом оно замирало с рассеянным выражением на лице, точно вслушиваясь во что-то, происходившее у него внутри. Ревело. Опять бросалось всё ломать и крушить. Это был гнев, но гнев, лишенный последовательности. Сквозь него проступали одиночество и растерянность.
Ирка перебежала к рекламному щиту. В щите, пробив его, застряла автомобильная дверь, причем застряла так, что можно было выглядывать наружу прямо через ее частично сохранившееся стекло. За тем же щитом прятался и Шилов. Край гибкого меча полз за ним по асфальту как змея.
– Чувствуешь? – прошептала Ирка.
– Да. Ярость и страх! – сразу отозвался Виктор.
– Нет. Оно не только боится. Оно и надеется! Оно пришло за помощью, но не к нам, – сказала Ирка. Она сама не смогла бы объяснить, откуда пришло к ней это знание, но чувствовала уже, что рунку против чудовища использовать не будет. Хотя, скорее всего, рунка тут и не помогла бы.
Шилов хмыкнул:
– Только посмотрите, какие мы чуткие. Ну тогда почему «оно»? Ты что, не поняла еще, кто перед тобой?
– И кто?
Паж Прасковьи, не отвечая, качнул длинным клинком, и тот сложился петлями. Вскинув над головой руку, бывший тартарианец убрал его в ножны.
– Соваться не буду. Я себе не враг… Я с титаном не справлюсь. И златокрылые тоже… Их маголодии для него – как с булавкой на слона идти…
– На ТИТАНА? – уточнила Ирка.
– Да, – сказал Шилов. – На кого ж еще? Под землей, очень глубоко, есть расщелины. Трещины в земной коре. Там они и сидят.
– Разве титаны не за Жуткими Воротами в Тибидохсе?
– Не все. Многие – да, но некоторые затаились в расщелинах. Порой что-то их сердит и они начинают проламываться сквозь скалы. Землетрясения тогда происходят, цунами и так далее.
– Зачем проламываются?
– Не знаю, – сказал Шилов. – Но такое ощущение, что что-то ищут. Эй! Ты куда?
