отправлялся.
Начали с углубленного изучения языка. Русский, на котором разговаривали в Санкт-Петербурге, оказался весьма непростым с точки зрения грамматики, но с этой задачей Виктор отлично справился. Магические навыки помогали ему запоминать невероятные объемы материала и легко применять все, что выучил, на практике. Сложнее было с правильным произношением. Вроде бы все предложения Виктор выстраивал идеально, не путал падежи и склонения, верно расставлял ударения, но Миврана все равно была недовольна результатом.
– Понимаешь, в твоей речи чувствуется какой-то легкий акцент, – говорила она. – Так говорят те, кто в основном привык общаться на другом языке, и даже правильность речи не может скрыть этого. В каких-то случаях на акцент можно было бы закрыть глаза, но только не в твоем. Тебе придется выдавать себя за уроженца этого города, за его коренного жителя, а значит, и произношение должно быть просто безупречным. Кроме того, когда речь чересчур правильная, тоже возникает ощущение, что язык просто добросовестно выучен, а не является родным. Коренные жители используют множество оборотов, которые, может быть, и не совсем правильны с литературной точки зрения, но добавляют речи местного колорита. Но это уже потом. Испортить речь гораздо проще, чем научиться говорить правильно. Будешь прислушиваться, запоминать отдельные словосочетания и старательно впитывать все это в себя. Надеюсь, что тогда ты и в самом деле станешь истинным петербуржцем.
Они повторяли снова и снова, а прогресс хоть и был, но все-таки незначительный. В конце концов Миврана просто махнула на это рукой. Она придумала историю, согласно которой Виктор долгое время жил с родителями в другой стране и только недавно вернулся на родину. В сущности, так ведь оно и было, только жил он не в другой стране, а в другом мире. В качестве места проживания до возвращения в Санкт-Петербург тетушка выбрала далекую от этого города Индию. Для петербуржцев эта страна была такой же странной и непонятной экзотикой, как для альвов – сам Мидгард, но хоть что-то о ней все равно нужно было знать. Пришлось заодно проштудировать географию и историю Индии, чтобы случайно не попасть впросак, если вдруг начнутся расспросы об этой стране.
Придумка Мивраны, кстати сказать, могла помочь и во многом другом. Ею можно было объяснить слабое знание того, чем сейчас живет город, какие события на слуху у большинства горожан, да мало ли чего еще. Всего ведь все равно не предусмотреть. Правда, большую часть возможных пробелов в знаниях Виктора Миврана собиралась устранить уже на месте. У них ведь в запасе было целых три месяца на адаптацию в самом Санкт-Петербурге.
К большому удивлению Виктора, неожиданная сложность возникла и с манерой людей одеваться. В Альвхейме круглый год стояла теплая мягкая погода, поэтому альвы обходились минимумом одежды. В основном это были легкая туника и сандалии. Отличались они лишь по цвету, фасону да богатству отделки. Но в Санкт-Петербурге, как выяснилось, было целых четыре времени года, от холодной зимы до жаркого лета, и на каждый сезон полагалась своя одежда, зимой – утепленная, летом – легкая. Но и это еще не все. Одежда сильно отличалась по своему назначению. Были костюмы для официальных приемов, для развлечений, повседневная одежда, одежда для работы, для отдыха, для занятий физическими упражнениями. К каждому костюму полагалась еще и своя обувь, которая иногда могла сочетаться с другими видами одежды, а иногда – категорически нет.
Помимо назначения можно было выделить еще и стили одежды: строгий классический, демократичный, молодежный. Кроме того, люди разного достатка тоже одевались по-разному, и здесь речь уже шла даже не о стиле, а о качестве одежды. По тому, кем и как она была пошита, по стоимости материала, а также по различным аксессуарам, которые тоже имели серьезное значение, порой можно было определить занимаемое человеком место в обществе и его материальное благосостояние.
Зачем нужно было иметь такое количество разнообразного барахла, Виктор никак не мог понять, но тетушка неумолимо заставила его выучить предназначение каждого вида одежды и обуви, а также возможность их сочетать в различных комбинациях.
Но, пожалуй, самым сложным оказалось изучение технических изобретений людей. На исходе Железного века, как сказал отец, подавляющее большинство жителей Земли почти полностью утратило магические способности, а потому было вынуждено компенсировать ограниченность своих возможностей разнообразными техническими приспособлениями. Как инвалид, потерявший ногу, заменяет ее костылями, так и люди стремились восполнить свою магическую ущербность созданием многочисленных машин. От их разнообразия голова шла кругом, и казалось, что запомнить даже название и назначение каждой просто невозможно. А ведь необходимо было не просто запомнить, но еще и научиться пользоваться всей этой армией механических и электронных монстров.
Миврана, правда, успокаивала племянника, что на месте все будет не так уж и страшно, как это видится со стороны. Просто в Альвхейме таких машин нет, показать, как ими пользоваться, не на чем, а объяснения на словах кажутся слишком туманными и запутанными.
