Терять покупательницу дочке уличного торговца не хотелось. Но она была девушка добрая, и ей стало жаль одетую в красивый плащ госпожу – вон как ежится, сразу видно, к морозам не привыкши! Поколебавшись, Малин подняла глаза на Нэрис:
– Снорри быстро бегает! Ежели хотите, госпожа, так идите пока в мясной ряд, я уж для вас товар придержу. И братцу скажу, чтоб обождал, пока вы не вернетесь. Я врать не стану, ни единого пирожка на сторону не продам!..
Леди Мак-Лайон улыбнулась:
– У меня есть идея получше. Раз уж я все покупаю, то и тебе тут стоять да попусту мерзнуть без надобности. Дом твой рядом? Так давай там и подождем вашего Снорри!
– Так вы же мяса хотели? И корзину?
– Да и бог с ними с обоими, – махнула рукой леди. – Пирожки сытные, мы уже пробовали. А до ужина еще далеко.
«Вернусь – Тихоню за мясом пошлю, – про себя решила она. – И донесет без труда, и быстрей обернется. Заодно мне от Ивара не попадет, что по торговой слободе в обход запрета без охраны разгуливаю». Нэрис улыбнулась растерянной девчонке и, сунув руку в кошель, выгребла целую горсть медяков. Пирожки, конечно, стоили гораздо дешевле, но на что ради удобства не пойдешь?
– Держи, – сказала леди, ссыпая деньги в руку Малин. – Это за все сразу – и за товар, и за доставку. Хватит?
Ладошка в вязаной варежке стиснула монеты, голубые глаза изумленно округлились:
– Да еще и останется, госпожа. Этого ж на целый ларь много будет! Мне батюшка не велит лишку с покупателей брать…
«А сам-то берет, не гнушается», – подумала Нэрис, вспомнив давешнюю щедрость супруга, наградившего торговца полновесной серебрушкой. Тот, конечно, был приятно удивлен, но отказаться даже не подумал.
– Раз не велит, – безмятежно отозвалась леди Мак-Лайон, – тогда завтра утром братца пришлешь с парой дюжин плетенок. На сдачу. Все мне меньше возни. Договорились?
Малин, подумав, кивнула. И, спрятав деньги, взялась за широкие ремни на ларе.
– Я дома еще посчитаю, – улыбаясь, сказала девушка, взваливая берестяной короб на спину, – глядишь, целую седмицу Снорри вам пирожки носить будет. Вы ж мне, дай вам боги здоровья, полкошеля отсыпали!..
Домик оказался крохотным – и снаружи, и внутри. Пожалуй, совсем как тот, что конунг выделил шотландцам. Только здесь было и вовсе не повернуться: следом за Малин пройдя через узкие сени, забитые хозяйственной утварью, леди Мак- Лайон очутилась в комнате с низким потолком, добрую треть которой занимал пышущий жаром очаг. По левой стене вытянулся топчан, застеленный лоскутным одеялом, по правой – большая кровать, к изголовью которой был притиснут грубо сколоченный стол, весь усыпанный мукой. Возле стола на табурете восседала грузная женщина лет сорока – она раскатывала тесто. Тут же, свесив с кровати худые ноги в грубых вязаных чулках, две девчушки лет семи-восьми толкли в мисках начинку для пирогов. Третья – совсем маленькая, возилась за спинами сестер с какой-то тряпичной куклой. Одежда на девочках была латаная-перелатаная, но чистая.
– Малин? – Женщина у стола подняла голову и утерла потное лицо краем передника. – Ты что вернулась? Товар весь вышел?
– Почти что. – Девушка, весело улыбаясь, пропустила вперед леди Мак-Лайон. – Вот, госпожа взяла все, что было! Да ей самой не донести – мы Снорри подождем. Все ж не на холоде.
Девчонки-погодки одновременно подняли головы, толкушки в их руках замерли. Взгляд матери семейства переместился на леди Мак-Лайон. Зашуршало домотканое платье – женщина поспешно, хоть и с некоторым трудом, поднялась:
– Доброго дня, госпожа. Уж простите, не разглядела вас сослепу-то!.. Самую малость вы со Снорри разминулись – он от скорняка с новым заказом вернулся, только-только отправила. Меня Фритой зовут.
– Нэрис, – улыбнулась в ответ леди Мак-Лайон, здраво рассудив, что здесь вполне может обойтись и без титула. Хозяйка, поклонившись, прикрикнула на дочь:
– Успеешь медь перебрать, Малин! Лучше гостье помоги плащ снять, сопреет она у нас-то…
– Ничего-ничего, – поспешно сказала Нэрис, – я сама. И так незваная явилась, чего уж больше. Я тут посижу, вы обо мне не беспокойтесь.
Она сняла плащ и, перебросив его через руку, скромно присела на жесткое ложе. «На топчане, вероятно, спит старшая, – подумала леди, – а младшие где же? С родителями?» Украдкой покосившись в сторону кровати, Нэрис заключила, что так оно и есть. Эти люди, наверное, очень бедные. Может, к тем медякам, что у Малин в рукавице звенят, еще серебрушку добавить? Как Ивар тогда – «на расширение предприятия»?.. Леди потянулась к поясу, но руки до кошеля так и не донесла. Уж больно это походило на милостыню, а северяне – люди гордые, на такое могли и обидеться.
Обижать Нэрис никого не хотела. Поэтому сидела и без толку мучилась, глядя на малышку с тряпичной куклой и ее худеньких
