– Нет, – скромно опустив глаза, ответил Алекс. – Меня очень редко хвалят.
– В таком случае тебя окружают одни слепцы и олухи!
– С этим не поспоришь! – довольно ухмыльнулась «горничная».
– Я очень рад, что ты появилась в моем доме! Надеюсь, мы с тобой подружимся… – Глаза старого колдуна блеснули нехорошим блеском. – Люблю симпатичных брюнеточек!
– Да что ты такое несешь, папаша? – не сдержался Грановский.
– А что тебе не нравится, радость моя?
Алекс поперхнулся.
– Да ты только посмотри на себя! Лысый, как коленка!
– Зато у меня в ушах волос хоть отбавляй! – и глазом не моргнул Кастлер.
– И что с того? Я девушка скромная, а ты мне в деды годишься! В прадеды, если уж начистоту!
– О, не переживай о таких пустяках! – отмахнулся Кастлер. – Я закрою на это глаза, твоя молодость меня совершенно не отталкивает! С этим твоим недостатком я готов смириться.
– Что?! – задохнулся Алекс. – Поостереглись бы говорить такое девушке с топором в руках, господин колдун!
– Ты мне угрожаешь? – Кастлер ехидно захихикал. – Как это мило! Впервые в моем доме объявилась такая сноровистая кобылка. Но мы с тобой поладим, я в этом уверен, крошка. Только вот что, – он понизил голос почти до шепота, – Ольге ничего не говори. Мне кажется, она имеет на меня какие-то виды, поэтому лучше нам держать от нее в секрете нашу любовь.
Алекс вытаращил глаза и застыл с топором в руках. А Кастлер встал на цыпочки и ласково ущипнул его за щеку, а затем, весело что-то напевая себе под нос, скрылся из виду.
Только этого не хватало! Алекс размахнулся и со всей силы всадил топор в очередное полено. Мало ему проблем, так теперь еще и этот старикашка в него втрескался!
Не прошло и пяти минут после ухода Кастлера, как в сарае появилась Ольга. Великанша-горничная замерла перед опешившим Алексом, скрестив мощные ручищи на необъятной груди.
– С кем это ты тут треплешься, негодяйка, – грозно осведомилась Ольга, – вместо того чтобы колоть дрова?
– Сама с собой, – прощебетал Алекс. – Пою песенки, чтобы веселее работалось.
– Да ты еще и шизофреничка! – воскликнула Ольга. – Я сразу это поняла, как только тебя увидела. Пошевеливайся! Пора растапливать камин! Гости заявятся с минуты на минуту.
– Работаю так быстро, как только умею! – заявил Алекс.
– Ты мне не нравишься, – прорычала громила.
Ольга ушла, а Алекс доколол горку дров, размахивая топором в два раза яростнее, чем прежде. Он даже взмок от усердия и с большим удовольствием принял бы душ, но вовремя вспомнил, что тогда смоется вся косметика и он утратит всю свою девичью привлекательность. Приходилось терпеть.
Последнее полено разлетелось на две части с одного мощного удара. Одна половинка отскочила назад так быстро, что Алекс едва успел пригнуть голову.
Отложив топор в сторону, он отправился на поиски деревяшки, улетевшей куда-то в глубину сарая. Толстые поленья, сложенные ровными рядами, образовали настоящий лабиринт. Алекс хотел уже плюнуть и не искать, но упрямство взяло свое. Если уж он расколол это полено, то должен сжечь его в камине! Но куда делась проклятая чурка?
Алекс добрался до дальнего угла дровяного сарая и наконец нашел то, что искал. А еще он увидел приоткрытую крышку небольшого люка в полу. Она была присыпана соломой и опилками, а под ее край кто-то предусмотрительно подложил кусок доски. Алекс озадаченно осмотрелся по сторонам. Кто станет устраивать погреб в дровяном сарае? Здесь явно что-то не то.
Недолго думая он открыл крышку полностью и заглянул в темный люк. В подземелье уходила узкая деревянная лесенка с шаткими, растрескавшимися ступеньками. Ее покрывал толстый слой пыли, но на потемневшем от времени дереве виднелись чьи-то свежие следы. Отпечатки маленьких женских туфель без каблуков. На след Ольги не похоже, нога у громилы была раза в два больше, чем у самого Грановского. Оставалась только Глория. Но что могло понадобиться молодой горничной в этом погребе? К тому же крышка люка была хорошо замаскирована. Если бы не доска, подсунутая под край, Алекс ее просто не заметил бы.
Алекс подоткнул подол платья, чтобы не мешал передвигаться, и, не особо раздумывая, начал спускаться в люк.
Глава двадцать первая
Семейный портрет
Лестница уходила вниз метра на два. Затем сразу начинался длинный, узкий коридор, из которого несло сыростью и
