– Предупредили… инструктировали.
– И ты не понял, что, по сути, будешь работать на американскую разведку?
– Не думал… про разведку… хотел продвинуться…
– Хотел продвинуться, – усмехнулся белобрысый, – шпионя за своими коллегами. Сколько тебе лет?
– Двадцать пять.
Белобрысый покачал головой.
– Пора бы уже соображать, что ты живёшь не в виртуальной реальности, а в самой что ни на есть реальной, где у тебя не сто жизней, как в игре?стрелялке, а всего одна.
В модуль зашли, топоча унтами, Пименов, Васюченко и врач экспедиции Полынов.
Мясоедов встал.
– Уведите его, товарищи. Для всех он заболел гриппом, доступ к нему запрещён, через два?три дня самолёт заберёт его в столицу.
– Эх ты, Рембо парниковый, – с грустной растерянностью сказал заместитель Пименова, бросая на опустившего голову парня жалостливый взгляд, – оно тебе надо было?
Растерянному компьютерщику помогли одеться, вывели из модуля.
Пименов подсел к столу.
– Надо бы полистать файлы, поискать закладки, аттачи.
– Нужен специалист.
– Я тоже кое?что в этом деле смыслю. Вряд ли Рембо всерьёз готовили к шпионской деятельности, по большому счёту он был большим ребёнком, освоившим Ай?Ти?технологии, но остановившимся в развитии по остальным векторам интеллекта.
– Хорошо, Михаил Павлович, держите меня в курсе. – Мясоедов направился к двери, но Пименов вдруг остановил его:
– Подождите минуту… нас вызывают.
Комплекс связи станции был интегрирован с компьютером, и заниматься настройкой аппаратуры не было нужды, компьютер делал это в постоянном режиме. Обычно сеансы связи с «большой землёй», то есть с институтами России, рассчитывались заранее на месяц вперёд, и доклады в Москву и Санкт?Петербург следовали точно в соответствии с графиком. Однако из?за последних событий на антарктических станциях и сделанных открытий канал связи с руководством Российского географического общества и другими инстанциями поддерживался непрерывно, прекращаясь только на время отсутствия над Антарктидой спутников.
Пименов не контролировал работу комплекса связи и теперь досадовал на себя за это упущение, осознав, что связист, он же спец по компьютерному обслуживанию Ремзин, мог переговариваться с американцами свободно и передавать им всю полученную коллективом станции информацию практически безбоязненно.
Включившийся канал связи Михаила Павловича встревожил. Он не ждал сообщений с «большой земли» и мог лишь догадываться, зачем станция понадобилась кому?то из соотечественников.
Интуиция не подвела: спутник связал его с Национальным центром управления обороной в Москве.
Скайп не включился. Компьютер высветил окошечко с эмблемой военного министерства и пять звёздочек режима «совсекретно». По поводу этих пяти звёзд в коллективе экспедиции бытовали шутки вроде: федералы тоже любят коньяк, – намекая на маркировку знаменитого армянского коньяка.
Под звёздами набух световой пузырик, начал «дышать». Динамик выдал мужской баритон, склёпанный металлическими обертонами:
– Небо?1 вызывает Южный полюс, Небо?1 вызывает Южный полюс. Как слышите? Приём.
– Слышу вас хорошо, Небо?1, – ответил Михаил Павлович. – Пименов у микрофона.
– Замечен пуск беспилотника в вашу сторону из акватории моря Росса. Подлётное время – тридцать минут. Передайте КГ – пусть подготовится на всякий случай.
– Понял, он рядом.
Собеседник Пименова глянул на часы, махнул рукой.
– Успеем, помогите, Михаил Павлович.
Оба выскочили из модуля, направляясь к хозблоку экспедиции, хранящему запасы пищи и комплектующих для оборудования станции. Кирилл Григорьевич вызвал на ходу кого?то из полярников:
– Виктор, алярм! Дуй ко мне!
По тропе, утоптанной десятками ног, добежали до крайнего модуля, начальник станции набрал код замка, открыл дверь.
