скоростью. М-да, метеорологи все время дают точные прогнозы, но вот с датами постоянно ошибаются. Косячат, как в двадцатом веке, право слово. Хотя тут у нас вообще примерно девятнадцатый, если по оружию судить и по технике.
С третьих от меня саней серебряными бубенцами разлетелся смех Грессии. Это Вера заставила нас взять свою ученицу. Мол, девушки, пускай и каторжницы, но это девушки. И не след мужикам их как кур щупать, во-первых, а во-вторых, пусть хоть медсестричка при обозе, но будет. Мало ли, может, кому поплакаться надо из новеньких, так не здоровенным же страхолюдным мужикам в полушубок же? И потому Hermanita довольнехонька, тем более что на этих санях ее знакомый паренек возничим. Кто бы мог подумать, парнишка с бескислородного мира, выросший в закрытых герметичных помещениях, среди железяк и механизмов, оказался талантливейшим коноводом, буквально с полувзгляда-полувздоха понимающим любую животину. Вот его с собой Николас Берг, владелец частной конюшни, и взял.
Ночевка была в небольшом заливчике. Вывели обоз на берег, распрягли лошадок, обиходили их, напоили подогретой водой (блин, прорубь пришлось мне рубить с Майклом), навесили торбы с зерном, и сейчас они стоят неподалеку, дремлют.
А мы расположились вокруг трех костров и после простого, но сытного ужина пьем чай и неторопливо беседуем о всяком- разном.
Я, например, с Сохатым разговорился. Он пилотом межпланетника оказался, вот уж никогда бы не подумал. В отличие от меня, редко выползавшего от Метрополии, Сохатый помотался по галактике немало. Но и он не может опознать ни одного созвездия.
— Понимаешь, вполне можем быть с другого края Ланиакеи. А оттуда мы вообще ничего без мощного курсового не узнаем. Звездные карты с той стороны нашего кластера сам знаешь, сколько стоят. — Здоровяк оторвал взгляд от зимних звезд и неторопливо, с шумом и хлюпом, отпил чай с малиной, основательно разведенный медом и водкой. Ну, решили немного расслабиться мы. Ничего, можно. Дежурная вахта не пьет, я заранее все со спутника осмотрел на десять верст кругом — тихо. Волчья стая только где-то вдалеке душевно так рулады выводит, аж Герда шерсть топорщит на загривке и нутрянно рычит. Но не думаю, что даже полсотни волков решат напасть на наш обоз, волки кто угодно, но не идиоты. Да и не наступили еще лютые времена для волков, вроде бы. Хотя, кто его знает? На всякий случай, все оружие держим под рукой и не расслабляемся.
Тиха зимняя ночь. Только лошади хрустят овсом, гулко переступают с ноги на ногу и иногда фыркают. Да порой свежим навозом с их стороны несет, что поделать, физиология.
Деревья все в инее, сверкают под светом луны и звезд. А сами звезды огромны и прекрасны. При этом ехидно подмигивают с высоты — мол, попробуй, дотянись. Ничего, поглядим, что будет завтра, может, и сумею прервать эту ссылку! Точнее, сумеем. Вера из-за меня на этой планете сидит, хоть и говорит, что ей здесь нравится.
Достав для виду механические часы, я глянул на циферблат и, чуть свистнув, покачал часами на цепочке, привлекая внимание Стена Комински, дежурившего вместе со мной.
Тот кивнул и, подняв винтовку с поваленного ствола какого-то дерева, неторопливо подошел ко мне, давя целину снегоступами.
— Что, пора? — подавив зевоту, спросил он.
— Да. Зови Ронни, и идем к лагерю. Наш черед отоспаться. — Я тоже поднял свой левер и перекинул его на согнутую в локте левую руку. Удобно так носить именно эти винтовки, право слово.
Дежурили мы в небольшом отдалении от места ночевки. Смысла нет сидеть около костра, все равно ничего не видно, ночное зрение пламя от горящих дров перебивает. Вот мы и отошли вверх по склону и заняли неплохие позиции. И как на ладони все, и сами скрыты, и неподалеку. Но сейчас надо смену будить. Я Майкла знаю, ни фига он не проснется. Дрыхнет, храпя при этом так, что снег с соседних деревьев обсыпается.
Негра-здоровилу на самом деле расталкивали долго. Ну никак не скажешь, что он профессиональный офицер полиции, пусть и с заштатной планеты. Что он натворил, я не ведаю, вроде как только наш мэр и шериф знают. Но что-то серьезное. Кого-либо пришиб наверняка.
— Уф!!! — Майкл выпрямился и стряхнул с груди остатки снега, которым растирался. Блин, я как увидел это — мороз по шкуре. Вроде как у меня предки русские и татарские, морозов бояться не должен — но вот не люблю зиму. Тем более — здесь. Но, учитывая, что ничего не могу с этим поделать, просто жду весну и стараюсь поменьше шарахаться по улицам в мороз. Ну, насколько получится.
А вот мой темнокожий напарник — наоборот, от зимы тащится, как удав по стекловате. Знать бы, что это еще такое. Нет, удавов я видел, в зоосадах. Но вот стекловата — непонятно.
Так, Майкл и зима. Это черное недоразумение обожает зимний подледный лов рыбы, играет в хоккей нападающим, носится на
