перед ножом Самеля и чувства благодарности к вам дураку хватит ума не повторить своей ошибки. Кстати, без этого отягощающего украшения разум Красавчика имел бы больше шансов проявить себя. А так… Как был идиотом, так и останется.
— Зачем же вы держите на борту идиота? — язвительно спросила я, делая небольшой глоток из стакана.
— Он отличный абордажник, — пожал плечами Лоет. — Просто дьявол в схватке. Замечательный парень. Что не мешает ему быть идиотом. Вам легче?
— Да, благодарю, — кивнула я, возвращая капитану полупустой стакан. — Приятное вино.
— Будете хорошей девочкой, я вас еще раз им угощу, — рассмеялся мужчина и отправился на выход. Но остановился и обернулся ко мне: — Мадам, а вы ничего не забыли?
Я недоуменно посмотрела на него.
— Ясно. Значит, простого человеческого спасибо я от вас так и не дождусь. Мадам Литин, вы ужасно невоспитанная особа, — фыркнул пират и покинул каюту, оставив меня нервно теребить манжет своего платья.
Он ведь и правда спас меня от бесчестья. Да и сохранил Красавчику… эм, не важно, тоже по моей просьбе. Хотя смею надеяться, что угроза была несерьезной, лишь с целью напугать зарвавшегося подчиненного…
— Капитан слов на ветер не бросает, — говорил на пятый день плаванья кок, когда принес мне обед. — Если сказал, что сделает, — значит, сделает. Не мужик, а каменная глыба, — не без восхищения произнес Самель. — Так что Красавчику очень повезло, хех, — усмехнулся он и оставил меня в одиночестве.
Сам Красавчик подошел ко мне с изъявлением благодарности и извинениями вечером того же дня. Он буквально поклялся, что добро не забудет и еще отплатит мне, когда придет время. Правда, меня это больше напугало, чем порадовало. Уж больно двусмысленно прозвучала фраза. Однако господин Даэль, слушавший этот разговор, подтвердил, что сказал Красавчик лишь то, что сказал, без всякого скрытого смысла.
Команда брига «Счастливчик» постепенно привыкала ко мне. Я уже не ловила на себе любопытные, изучающие и даже вызывающие взгляды, когда появлялась на палубе. А через две недели пираты стали ко мне относиться и вовсе почти как к члену их странной, но дружной семьи, как называл свою команду капитан Лоет. И его люди, похоже, были согласны с этим именованием. Я даже несколько раз ловила непонятное мне слово «батя». Разъяснил мне его значение Эрмин, сказав, что так в простых семьях зачастую называют отца. Меня это позабавило. Подчинение было беспрекословным, что не могло не восхищать.
Постепенно я познакомилась с людьми. О Самеле я узнала, что он попал на борт «Счастливчика» три года назад. Бриг сцепился с другим пиратским судном. Самель находился в трюме того самого корабля с десятью другими пленниками, которых везли на продажу. Кок сам захотел остаться на «Счастливчике». Боцман попросился на бриг два года назад. Он был одним из старших офицеров на королевской шхуне, но предпочел обосноваться под крылом капитана Лоета, с которым боцмана случайно свела судьба в какой-то таверне. Об истории, которая там произошла, мужчина не рассказал, но я поняла, что Даэль был благодарен капитану за какую-то помощь. Так или иначе, но истории всех, кто находился на борту «Счастливчика», вели к капитану.
— Да вы настоящий герой, если послушать ваших людей, — однажды не без ехидства заметила я.
— Я отличный парень, — не смутился Лоет и хохотнул, глядя на мое очевидное неодобрение его бахвальства.
Странный это был человек. В нем смешивались цинизм, хамство и принципиальность, жесткость, порой настоящая жестокость и своеобразная, но искренняя забота о своих людях. Он ругался, как портовый грузчик, но умел вести светские беседы, неожиданно превращаясь из грубого наглеца в хорошо воспитанного человека. А пристрастие капитана к порядку порой граничило с педантизмом. Так однажды, когда я в задумчивости вертела в руках перо в его каюте, а после просто откинула в сторону, на край стола, капитан Лоет, продолжая вести со мной беседу, то и дело смотрел туда. Затем схватил перо, с чувством выполненного долга поставил его в стаканчик и лишь после этого облегченно выдохнул.
И команда была ему под стать. Когда я начала больше внимания уделять людям, то заметила, что ни на ком не вижу заношенной одежды. Мужчины не пахли дурно, выглядели аккуратно, насколько это позволяло море. Даже мои платья незаметно исчезали и так же незаметно появлялись в каюте уже постиранными. Что касалось нижнего белья, тут я столкнулась с некоторой проблемой. Отдавать его прачке мужского пола мне было стыдно, и я приноровилась сама заботиться о чистоте своих панталон. Горячая вода у меня появлялась по первому требованию. В конечном итоге я решила, что мэтр Орле правильно выбрал для меня судно. Впрочем, наши стычки с капитаном продолжались — уж слишком разными были наши взгляды.
Эрмин, потратив на морскую болезнь несколько первых дней, давно окреп и теперь помогал команде — таково было условие господина Лоета. Мой охранник по-прежнему следил за тем, чтобы ко мне никто не приближался, но примера Красавчика оказалось достаточно, и новых поползновений в мою сторону не было.
