похуже? Вас кто-нибудь встречает? Какой-нибудь симпатичный мужчина, уговоривший честную наивную молодую девушку помочь ему с чем-либо подозрительным? Понимаете, о чем я? Нет? Нет... Ладно.
Она уронила голову на бок.
Он щелкнул пальцами у нее перед носом:
— Что за дела у вас в госпитале? Интересует какой-то конкретный пациент?
Она снова заснула. Он ударил ее и добился ответа.
По-видимому, прошло какое-то время: сгорбившись над сумками Лив, он уже копался в ее вещах. Понюхал успокоительное, презрительно хмыкнул:
— Любительница опия. Ненадежна Ну, что ж...
Он оставил грязные отпечатки пальцев на ее дневнике, помял страницы «Истории Запада».
Поднял на свет золотые часы, встряхнул их:
— Так. Ясно.
В купе вошли еще люди. Двое или больше — сосчитать она не могла. Серые, черные, неотличимые друг от друга. Они открыли чемоданы, достав сложные металлические инструменты, щипцы, катушки медной проволоки.
— Она за нами наблюдает?
— Да. Спите, доктор!
Чья-то рука надавила на иглу, вонзенную в ее предплечье. По венам заструилось что-то холодное и смертоносное, и она провалилась во мрак и тишину. Громоздкое воющее черное чудище, которому служили эти мерзавцы, несло их сквозь сумерки на запад по серебряной паутине Линии...
Утром Лив уже почти ничего не помнила. Осталось лишь смутное воспоминание, как линейные разбудили ее и вели себя очень грубо. Тело онемело, но Лив посчитала, что причина в том, что она долго находилась без движения на жестком сиденье. Она заставила себя пройтись по коридору, чтобы восстановить нормальное кровообращение; линейные возмущались, но терпели.
В Харроу-Кроссе они совершили пересадку, а тремя днями позже прибыли в Кингстон — на конечную западную станцию Линии. Затем им пришлось ехать по пыльным дорогам в повозке, запряженной лошадями, потом пересесть на ослов и, наконец, следовать за местным проводником своими ногами. Часы Лив опять заработали, и она могла отслеживать, как нестерпимо медленно шагали они через эти изломанные красные холмы. Они двигались на запад, к Краю Мира. В небе кружили вороны — и еще кое-что страннее ворон. Вдалеке Лив впервые увидела тяжелые железные винтолеты Линии — чадящие, гудящие, зависшие в воздухе, точно ястребы. На кого они охотятся?
По узкой и скользкой тропинке они спустились в тенистый каньон — широкий, как река, протекавшая рядом с Академией, и такой глубокий, что Лив даже не нашла, с чем это сравнить.
Тут на горизонте появилось темное облако дыма, и Лив подумала о войне. В безопасности ли Дом Скорби? Конечно нет. Конечно же нет! Она пришла сюда не за тем, чтобы бежать от опасности. Тело ее ныло, она устала, но чувствовала себя уверенной и полной сил.
— Вон там! — указал рукой проводник.
Через весь каньон тянулся забор с воротами и сторожкой, за которым в тени каньона громоздился Дом Скорби — это мог быть только он. Огромный пятиэтажный особняк; голубая краска на стенах давно выцвела и покрылась пятнами тусклой белизны. От угла до угла тянулись широкие карнизы, напоминавшие седые брови на лице старика. Окна нижних этажей скрывала тень, в окнах верхних этажей горел свет. Вокруг госпиталя раскинулись сады, тут же рядом стояли уборные, а где-то вдали мелькали фигурки людей, очевидно, выполнявших какие-то физические упражнения.
У ворот стояли стражи в белых мундирах. Завидев Лив, они выпрямили спины и потянулись к ружьям.
Каньон огласило эхо шагов. Обернувшись, Лив увидела небольшую группу людей. Некоторые были одеты в лохмотья, у большинства были густые нечесаные бороды и пустые глаза. Они следовали за приятным седовласым господином. Посетители? А может, пациенты? Судя по виду, им явно пришлось проделать нелегкий путь. Ей стало интересно, какова их история. Хотя наверняка не настолько странная, как история самой Лив!
13. КРИДМУР ЗА РАБОТОЙ
