слышались непривычные звуки работающего электроинструмента. Лан, несмотря на свое положение, старался фиксировать увиденное в памяти.
На появление Лана и киборга встречные бандиты реагировали чаще всего безразлично. Ну, ведут двух каких-то неудачников, – мало ли кто решил побродить на свою голову в окрестных болотах… Лан подумал, что называть замоскворецких бандитами – не совсем верно, а воинами, что, очевидно, было ближе к истине, – язык не поворачивался. Безусловно, они представляли преступную организацию, но это не был опустившийся сброд, вроде тверских мародеров или завсегдатаев Арены. Это была военизированная группировка, что сродни маркитантам, только более расположенная к силовым действиям, нежели к торговле.
В широком коридоре первого этажа Лан увидел детей. Нельзя сказать, что это было большой неожиданностью, но все же Лан растерялся. Гораздо проще представлять врага в виде безликого полчища головорезов, которых нужно давить без сомнений и жалости, как тараканов, а когда оказывается, что это – не абстрактное зло, а община, в которой есть гражданские с незапачканными кровью руками, то сразу все становится как-то более запутанно.
Подчинившись грозному окрику одного из сопровождающих, мелкие мгновенно убрались с пути под стену и прижались к ней, точно ящерки. Дисциплина! Их было больше дюжины, и все – примерно от восьми до тринадцати лет. Идущий впереди конвоя бандит отпихнул подвернувшуюся под ноги доску, к которой снизу были прикреплены четыре подшипника, доска с гулом прокатилась по полу к стене.
Из коридора они вышли в просторное помещение, расположенное напротив главного входа. Лан еще в коридоре уловил сладковатый запах тлена, но все же он оказался не готов к тому, что предстояло увидеть. К потолку на цепях была подвешена грудная клетка «Рекса». Фрагмент биоробота распилили вдоль хребта, и вся высокотехнологичная внутренность оказалась на виду. Встроенную и давно бездействующую пушку демонтировали, одной передней лапы тоже не оказалось на месте; вторая же конвульсивно подергивалась и время от времени цепляла когтями пол. Узлы «Рекса» работали: Лан видел, что посреди месива из проводов и оголенных узлов что-то вращается, клацает, прерывисто гудит. Установленный под грудиной округлый резервуар был «топкой», извлеченной из корпуса и соединенной с остальной конструкцией черной пуповиной многожильного кабеля. Пара типов в резиновых фартуках поверх униформы и в сварочных очках на сосредоточенных рожах возилась с кормлением этого биомеханического обрубка: один придерживал крышку «топки» открытой, а второй лопатой забрасывал внутрь куски не самой свежей мертвечины. На руках у обоих были толстые резиновые перчатки до локтей. Органы био отреагировали на пищу, что-то заискрило, и на мужиков в фартуках обрушился каскад огненных брызг, однако те даже глазом не повели: происходящее было для них делом привычным. Гул, льющийся из выпотрошенного нутра «Рекса», стал ровнее, единственная лапа перестала царапать пол и умиротворенно разжала пальцы.
Замоскворецкие бандиты додумались использовать реактор подбитого биоробота, чтобы тот производил им электричество. Они ему – органику, а он им – ток в электросеть. Мясо для кормления, само собой, использовали человеческое – самое ходовое и легкое для промысла.
В тот момент, когда Лан пялился на работу внутренностей био, на всех этажах башни раздался трескучий звонок. Вероятно, это была какая-то старинная система оповещения, реанимированная местными умельцами: пожарная тревога или вроде того. И сразу все, кто до этого занимался своими делами или просто бездельничал, двинулись в ту же сторону, куда вели и двух пленников. Лан увидел, что на прежних местах остались только те, кто присматривал за «топкой» «Рекса» или стоял в карауле у огневых точек, оборудованных на месте главного входа в здание.
Одна толпа, в центре которой шли пленники, слилась с другой. И тогда Лан обнаружил, что неподалеку, в таком же окружении бандитов, идет еще один угодивший в переплет дружинник!
– Светозар! – выпалил он и рванул к брату, но конвой не позволил ему подойти ближе.
Светозар оглянулся и недоуменно поглядел на Лана.
– Ёжкин кот! А ты-то что здесь делаешь?
– Что-что… – пробурчал Лан. – Тебя спасаю! Не ясно, что ли?
– Зашибись! – Светозар рассмеялся. – Тогда, считай, я спасен!
– Разговоры! – прикрикнул на них один из сопровождающих.
Лан оглядел брата с головы до ног. Светозар хромал: в бою на Неглинной улице он получил стрелу в бедро, и рана до сих пор его тревожила. На лице – заживающие кровоподтеки и ссадины, на пальцах заново отрастают ногти. Но плечи его расправлены, движения – бодры, а взгляд – живой, цепкий. Очевидно, что Светозара пытали, и с той же вероятностью можно было предположить, что дружинника не удалось сломить ни физически, ни морально. Лан сейчас выглядел не краше и тоже хромал, поэтому со стороны могло показаться, что братья – это один и тот же человек, который раздвоился под действием неведомого Поля Смерти.
