— Может, объяснишь? — возвращая к себе внимание связанного Петра, спросил капитан.
— А чего объяснять? Вы и сами все прекрасно понимаете. Пока эта гнида была жива, мне жизни не было бы. В японцах понятие кровной мести сидит так прочно, что никаким трактором не выкорчевать. А жить, все время оглядываясь, не появится ли этот ублюдок, как-то не хочется. И потом, выдвини он условие — его работа в обмен на мою жизнь, вы бы меня ему отдали. Отдали бы. Отдали. Жизнь какого-то ссыльного Пастухова, несостоявшегося купца, а до недавнего времени вообще перекати-поле, в обмен на интересы государства. Да вы бы и секунды не раздумывали.
— Вот, значит, как. А ты не допускал мысли, что я своих не сдаю?
— Нет. С подобными соплями вам в контрразведке делать нечего.
— Ну а коли я без соплей, кто сказал, что я тебя не убью сейчас, на этом самом месте? И заметь, мне за это ничего не будет.
— Не убьете. Какая вам от этого польза? Живой я еще на что-то сгожусь. Мертвый просто бесполезен. А и убьете… Так ведь за дело. Я пристукнул братца этого ублюдка, спасая жизнь свою и хорошего человека. Можно сказать, в бою. А этот решил меня просто израсходовать. Как барана. Так что пусть я и сдохну, но не этот ублюдок будет стоять над моим трупом. — Петр глянул на убитого и невесело ухмыльнулся: — Гляди-ка, с семидесяти шагов точно между глаз. Нужно было поспорить.
Глава 6
ОБОРВАННЫЙ СЛЕД
— Выяснил? — подняв взгляд на вошедшего в комнату Ивана, поинтересовался Голубев.
— А то, — самодовольно усмехнулся помощник.
— А что так долго? — потянувшись к настольной лампе с зеленым абажуром, недовольно спросил Голубев.
Комната, уже погрузившаяся в полумрак, осветилась мягким зеленоватым светом. На столе же, наоборот, появилось яркое пятно электрического освещения. Голубев Петр Анисимович положил перед собой лист бумаги и вооружился карандашом. Привычка все записывать, раскладывать по полочкам, черкать и перечеркивать, уточнять направления и связи стрелками. Так ему проще думалось.
Правда, для постороннего это выглядело бы сплошной абракадаброй. Впрочем, это если бы кто-то увидел эти каракули. Потому как Петр Анисимович обычно сжигал эти листки. На память он не жаловался, но считал нелишним включить в процесс усвоения информации запоминание образов.
— Я же его до самого адреса довел, а там еще и случай подвернулся побольше разузнать. Вот и провозился до вечера, — пояснил Иван.
— И? — подбодрил его Голубев.
— Леднев Василий Григорьевич, занимается частным сыском. Весьма уважаемая в своих кругах личность. Раньше служил в сыскной полиции, но оказался там не ко двору. Начальство умных не больно-то жалует, боится, как бы не подсидели.
— Угу. Знакомая ситуация. Дальше.
— Занимается всем, от слежки за неверной женой до расследования убийства. Берет дорого, но отбоя от клиентов нет. Есть и такие, что готовы подождать.
— Значит, профессионал.
— Именно.
— И что ему потребовалось от меня?
— Не знаю, — пожал плечами Иван.
Ну разумеется, не знает. Вопрос был чисто риторическим. Нет, если ему дать время, то он конечно же разузнает. Ловок, шельма, донельзя. Эдак, глядишь, и на его, Петра Анисимовича, место замахнется. Хотя это вряд ли. Иван при всех его талантах обладает еще и весьма полезным качеством. Он нечестолюбив и вполне довольствуется синицей в руках, с иронией поглядывая на кружащего в выси журавля.
Иван вообще не любит выпячиваться. К примеру, никогда не интересовался тем, кто их наниматели. Знал о существовании тайного клуба, но и только. Как, впрочем, и члены тайного клуба понятия не имели, с кем работает Голубев. С его уходом при любом раскладе их группа попросту перестанет существовать ввиду отсутствия выхода на нанимателей. И, похоже, господ промышленников
