– Видишь?
– У тебя очень интересные глаза. Красивые.
– Это не красота, а проклятие, – вздохнула Диана, возвращая очки на место.
– Если это связано с генами, я не уверен, что Улей справится. Тут надо кого-нибудь поумнее спросить, я ведь в медицине не специалист. К тому же в Полисе хорошие врачи, тебе там точно помогут, не переживай.
– Да я уже поняла, что меня там все будут носить на руках, кормить, поить и одевать. А взамен я должна сидеть взаперти и учить наизусть Камасутру, в ожидании того волшебного момента, когда меня подложат в постель к какому-нибудь богатому хрычу.
– Гм… Сколько, говоришь, тебе лет? Я в твоем возрасте такие слова не знал.
– Упущение твоих педагогов, у нас такому учат в школе. «Хрыч из мясных рядов», разве не читал? Не такая уж плохая книга, классика. Сюжет примерно такой же, как со мной, только смешнее.
– Мне со школой не повезло, кроме «Войны и мира», ничего не помню.
– А мы «Войну и мир» не учили, книги с эротикой у нас в школьную программу не включают.
– «Война и мир» разве эротика?
– Не знаю, не читала, но вроде бы, да. Тоже классика, но не для школьников. Хотя факультативно несколько таких книг в программу включено.
– У вас ее точно Толстой написал?
– Ну да, Толстой.
– Вот ведь не повезло…
– В чем?
– Да у нас эту книгу все учили, но почти никто не читал. Думаю, с книгой твоего Толстого все было бы по-другому. Надеюсь, факультативная программа у вас не с первого класса? И чего ты завелась на ровном месте? Успокойся, никто не будет заставлять делать то, что тебе не по душе. Это где-то на дальнем юге женщин на положении рабынь держат, а тут у нас территория свободы, тут вам благодать. Радуйся, не придется, как мне, неделями слоняться по кластерам в поисках приключений.
– А что плохого в приключениях?
– Они хороши, когда ты получаешь их согласно прейскуранту за оплаченный тур. Местные приключения бесплатные, но от этого они не становятся лучше. Меня чуть не убили, друга тоже покалечили, и это всего за месяц. А сколько было случаев попроще – сосчитать невозможно. Я жив только благодаря непрекращающейся полосе везения, и тебе бы это грозило, будь ты мужчиной. Здесь, если не повезло, моментально становишься чьим-то кормом. Так что Улей – заповедник самых везучих. Уверена, что у тебя с везением все в порядке?
– Посмотри на мои уродливые очки. Разве я похожа на везучую?
– Вот и я о том же.
– Но, как я поняла, некоторые даже здесь устраиваются хорошо. И необязательно женщины.
– Но не за один месяц. Хотя как повезет, по-всякому дело может обернуться. Слушай, ты ничего не чувствуешь? Запашок кисловатый.
– Ага. Это не от воды? Может, химию какую-то вылили, мало ли сточных труб по берегам.
– Может, и так. Но такой запах я замечал перед перезагрузками и сразу после них. Вот только тумана не видать вообще. Может, показалось, или все уже позади.
– Мотор.
– Что мотор?
– Мотор шумит. Что-то едет.
– Я ничего не слышу.
– А я слышу, но не вижу.
– Скажи хоть, где он.
– Где-то там. – Диана указала в сторону восточного берега.
Карат, бросив весла, обернулся, уставился в этом направлении. Вначале ничего не заметил, но затем в глаза бросился светлый росчерк на темной воде – далекий след от лодочного двигателя.
Достал прицел, откинул крышки с объектива и окуляра. На открытой воде лодку раскачивало на волнах, дико неудобно пользоваться оптикой со столь малым углом поля зрения, но то, что требовалось, рассмотрел – по озеру рассекал одинокий
