точку на славу, устроив напротив окна позицию для стрельбы на уровне чуть ниже подоконника. Лежа на ней, можно изучать открывшиеся виды, скрываясь при этом в сумраке пыльного помещения. И стрелять удобно, плюс дом гасит часть звука, вспышку тоже труднее заметить.
Карата снайпер встретил парой недлинных фраз:
– Забирайся, лежи и наблюдай. Сам уже знаешь, что к чему.
И бинокль-дальномер передал.
Карат для начала оценил открывшийся вид без оптики. Запущенные фруктовые деревья кое-где мешали обзору, но в целом оценить картину не мешали. Дом находился на последней линии, далее тянулась дорога с растрескавшимся и во многих местах вздувшимся асфальтом. За ней поднималась невысокая кустарниковая поросль, следом, параллельно улице, шел бетонированный желоб неширокого канала, заросшего рогозом, открытой воды нет вообще – ряской затянута. Чуть в сторонке через русло переброшена ржавая труба большого диаметра, по ней устроили что-то вроде пешеходного мостика для любителей неопасного экстрима.
За каналом местность резко менялась, там возвышались многочисленные пятиэтажные железобетонные коробки. Не похоже на давно заброшенные дома, складывается впечатление, что их изначально не успели довести до ума, они прибыли сюда недостроенными, без окон и дверей, с тех пор понемногу ветшают, но пока что держатся достойно.
На мысль о незавершенном строительстве указывали и обломки башенного крана. Оставленный людьми на произвол судьбы, он не сумел устоять перед натиском времени и невзгод, рухнул, сильно повредив угол одного из домов. Сохранившиеся от него ржавые конструкции можно легко различить и без бинокля.
– Заметил что-нибудь? – спросил Карат.
Пастух покачал головой, неотрывно глядя на экран планшета. Там красовался какой-то непонятный график с цветными линиями, ничего интересного в их созерцании Карат не видел.
Напарник, выждав паузу, снизошел до объяснения:
– Залет к каналу протянул направленные микрофоны, слушаю. Тварь вроде не из мелких, может оказаться шумной.
– Интересная идея.
– Это не Залет придумал, это еще при планировании в Полисе предусмотрели. Не зря ведь такую аппаратуру возили. Мы много чего взяли, только не все пригодилось, мало что в здешних условиях работать сможет. А кое-что из полезного потеряли ночью, очень не вовремя эти колхозники повстречались.
– Странный стаб, коробки не такие уж старые на вид, да и дом этот уцелел, кое-где даже стекла на месте. При желании можно отремонтировать, не безнадежен. Первый раз такое на стабе вижу, обычно там полная рухлядь.
– Это не стаб.
– Обычный кластер?
– Нет, не совсем, тормознутый, на западе подобное часто. Такие кластеры долго грузятся, у них перезагрузки с периодом в десятки лет, что-то около того.
– Ни разу не встречал.
– Молодой ты еще, мало что видал. Такое и на востоке случается нередко, особенно возле мертвых кластеров. А мертвый следующим идет, мы от него километрах в двух. Скребберов чаще всего видят возле таких границ – перспективные места насчет этих тварей.
– Ты когда-нибудь их видел?
– Нет. Редкие они, тем более в наших краях. Чудо, что этого нашли.
– Ну да. Говорят, на западе их куда больше.
– А ты видел хотя бы раз того, кто забирался далеко на запад? И не увидишь. На западе, Карат, такая черная задница, что лучше выстрели себе в лоб, шансов выкарабкаться будет больше. Элиты пропасть, пасется там так же часто, как тут у нас простые бегуны.
– Преувеличиваешь.
– Самую малость.
Пискнуло проводное переговорное устройство – паранойя Рэма дошла до того, что старался до минимума свести радиообмен. После второго писка послышался голос Косого:
– Вижу стаю на северо-западе за кукурузным полем. Ориентир – пара сухих тополей у дороги. Один элитник и два рубера. Поправка – три рубера. Или два рубера и один кусач, с последним непонятно.
