ваши. Но покуда не объяснимся мы, вам за стенку хода нет. Уяснил? Можем далее говорить?
– Радуешься, Януарий? – сухо осведомилась графиня Яблонская. – Сорвал банк? Растолкуй уж, что с нашим «убедителем» сотворил?
– И до «убедителя» дойдём, – кивнул дядюшка. – Но разговор долгий будет, а посему предлагаю присесть.
Тут же хлопнул воздух, и рядом с нами возникли высокие, с загнутыми спинками, обтянутые синим бархатом стулья. Очень знакомые – из Конторы, из дядюшкиного кабинета. Перед ним же образовалось любимое его чёрное кресло.
– Удобно, да? – прищёлкнул он пальцами, усаживаясь. – Спасибо нашему загадочному другу Отшельнику. Вот доложили вы, ребята, как тот блинами вас потчевал за ваш же счёт, и очень меня его метода заинтересовала. Начал ставить опыты, подбирать свойства каналов… и кое-что начало получаться. До Петербурга, увы, не дотянусь, до Москвы тоже, но вблизи оно работает. Присаживайтесь, чувствуйте себя как… не скажу, как у нас в Конторе, но настройтесь, что разговор пойдёт серьёзный и попусту браниться нет у нас времени. Ибо примерно через полчаса полк начнёт уже собираться в дальнейший путь, а всё надлежит до того успеть.
Что нам оставалось делать? Присели на конторские стулья, в том числе и Костя – судя по его виду, вполне исцелённый телесно, но пребывающий в некоторой ошарашенности.
– История сия началась три года назад, – поведал дядюшка. – Служит в столичном присутствии Тайной экспедиции некто Варлам Игнатьевич Сыроежкин. Тёмный Иной третьего ранга, а по человеческому чину – титулярный советник. Ведает он входящей и исходящей перепиской, и весьма к нему Степан Иванович благоволит… ну, сами понимаете, воздействие седьмого уровня, в пределах отпущенной меры. Но есть за Сыроежкиным кое-какие грешки по нашей, Иной части, и мне давно сие сделалось известно, однако же не стал я открывать позор его Харальду, вместо того заключил с Варламом нечто вроде делового товарищества. Должен он мне докладывать обо всём мало-мальски интересном по нашей части… и притом так, чтобы Инквизиция о том не пронюхала. Долго говорить, а коли коротко – ещё в мае восемьдесят шестого года узнал я от него, что завелась в столице ложа, замышляющая ниспровергнуть существующий порядок вещей. Вроде и не моя печаль, пускай Шешковский занимается… но стало любопытно, и начал я сие дело раскручивать. А Сыроежкину велел ничего Степану Ивановичу не докладывать. Сами знаете, Шешковский уже давно под влиянием столичных Светлых, те его на богомольность склоняют, полагая тем смягчить жестокий нрав… Небось слыхали, как его в столице кличут – Духовник?
– Да уж, – вставил я, – вот только Духовника вам и не хватало.
– Верно, – согласился дядюшка. – И начал я неспешно, аккуратно дело то раскручивать… и настал момент, когда обнаружилось, что замешаны тут Светлые – и столичные, и московские, и, – вежливо кивнул он графине, – тверские. В несколько лож внедрились, доверие людское мелкими фокусами завоевали – и начали склонять масонов к тому, чтобы государственное устройство полностью сменить сообразно учениям французских господ-просветителей. Мало-помалу понял я, что именно руками людей все и предполагается свершить, магии почти не тратя и потому под нарушение Договора не подпадая. С той целью масонов на гвардию направили, дабы уловили они в свои сети подходящих офицеров. Не только Семёновский полк, но и Кавалергардский, и Преображенский. Но ведь люди есть люди… свойственно им, знаете ли, доносы писать. И потому многажды поступали в канцелярию Тайной экспедиции изветы, и передавал их мне Сыроежкин. Но мало того, самого Сыроежкина тоже в заговор втянули. Представляете – господа столичные Светлые не побрезговали Тёмного в свою компанию позвать! Соблазнили тем, что коли победят заговорщики, то представится Варламу Игнатьевичу возможность поквитаться с некоторыми врагами своими, высокими вельможами, тронуть коих пока что никак нельзя. Использовали же его Светлые для того же, для чего и я: доносы отлавливать и ходу им не давать. Ну а умный господин Сыроежкин мне как на духу всё и сообщал… и потому картина заговора сделалась мне ясной уже к лету восемьдесят седьмого.
– Потому и обо мне вспомнили, дядюшка? – предположил я. – Соратники понадобились?
– Истинно так, – согласился он. – Я ж не лгал тебе давеча – знать-то о заговоре знал, а вот поделать ничего не мог. Ни людскими средствами, ни через Дозоры. Одна надежда была – свою команду создать из Иных, которые не Тьме и не Свету были бы преданны, а мне лично. Затем и ты, Алёша, мне потребовался, причём не столь уж и важно было, какой ты в итоге масти окажешься. Всё равно ведь через племянничка тобою бы крутил.
– Давай-ка, Януарий, ближе к делу, не увиливай! – строго произнесла графиня, точно допрос вела. – Как про «убедитель» узнал?
– Эх, ваше сиятельство, – осклабился дядюшка. – Вот умная же дама, а поболтать подчас любишь… и коварства от людей своих не ждёшь. Между тем у меня кое на кого из них, людских помощников твоих, есть влияние… и по просьбе моей разместили они кое- где в имении твоём артефакты-подслушки. Сама ж знаешь, силы они тратят капельку, и если особо про них не знать, то в жизнь не
