удара по тыльной стороне шеи.
Кессон вслепую выбросил руку за спину, и из его тела ударила энергия. Чёрная сила врезалась в Кейла, Ривена и Ривалена. Их отбросило на пять шагов, затрещали кости, разошлась плоть.
Истощённый и окровавленный, Кейл поднялся на четвереньки, зная, что они упустили свой шанс, зная, что все они умрут.
Он обнаружил, что смотрит на чей-то сапог. Его подхватили и поставили на ноги. Там стоял Регг, глядя мимо него, через него, на Кессона Рела. Рядом с латандеритом с непроницаемым выражением стоял Наян.
Кейл оглянулся вокруг и увидел Роэна и жрецов отряда — всего десять человек — окруживших Кессона Рела, который с усилием поднялся на ноги.
Тепло окутало тело Регга. Доспехи и щиты Роэна и его коллег-жрецов сияли оражевым в свете садящегося солнца — падающего Саккорса. Он подумал об Абеляре, о вере, о дружбе. Мысли разожгли огонь в его душе, и он упал на одно колено, взял свой потрёпанный в битве щит, и направил в него божественный свет своего бога. Семя, которое Абеляр посадил в его душе, окончательно расцвело.
— Рассвет отгоняет ночь и даёт миру новое рождение, — начал он, и роза на его щите засияла.
Роэн упал на одно колено, поднял собственный щит, собственную розу, и присоединил свой голос и свой свет к Реггу.
— Да осветит Латандер наш путь, да покажет нам мудрость…
Остальные жрецы тоже упали на одно колено, подняли перед собой щиты и присоединились к молитве Встречи Рассвета.
— …и сделав так, позволит нам быть светом для других.
Щиты верных слуг Латандера засияли так ярко, что могли дать фору рассветному солнцу. Дух Регга воспарил, увидев их веру, воплощённую в символе их бога. Он заплакал, когда священное сияние прогнало тьму Кессона Рела.
И без того ослабленный Кессон закричал в этом потоке света, рухнул на землю. Их свет сжёг защищавшие его тени. Он корчился на земле, будто охваченный огнём, и вопил.
— Закончи это, — сказал Кейлу Регг.
Свет латандеритов вызывал у Кейла тошноту, но он терпел. Он смотрел, как падает Кессон, как он вопит, смотрел как исчезает тьма, окружавшая Первого Избранного Маска. Он взял Клинок Пряжи обеими руками и шагнул в круг. Как и Ривен.
Свет сорвал с него тени, развоплотил его теневую руку, и впервые за долгое время он почувствовал себя человеком. Он покосился на Регга и Роэна и взглядом поблагодарил их за это.
И всё жё пустота в его душе, дыра, проделанная Чёрной Чашей, требовала заполнения.
Он и Ривен шагнули к Кессону Релу. Ривен проткнул его грудь саблей. Кейл отрубил его голову, оборвав крики.
Начала собираться сила.
Ривален смотрел, как из обрубка шеи Кессона хлещут тени и кровь. Его мысли обжигали, ярость пылала. Он так крепко схватил священный символ здоровой рукой, что порезался о него.
Веками он строил планы — лишь для того, чтобы собственными глазами увидеть, как они рассыпаются в прах. Он не знал заклинаний, необходимых, чтобы украсть божественную эссенцию Кессона. Вместо этого он должен был просто стоять и смотреть, как Эревис Кейл становится богом.
Он проклинал Бреннуса, проклинал судьбу.
Наверху ударил гром. Гроза озарила небо. Слуги Латандера поднялись, их свет поблек, и отступили от тела Кессона. Один из теневых ходоков шагнул вперёд, но латандерит, которого Кейл называл Реггом, удержал его.
Хлестнул ветер. Вокруг тела Кессона сгустился мрак, облако непроницаемой тьмы. Кейл и Ривен отступили на шаг. Ветер
