попытался нависнуть над ним. Получилось нелепо, если учесть, что младший уступал старшему и в росте, и в комплекции. Бовиас молча смотрел на него чуть-чуть сверху вниз, и одного этого взгляда хватило, чтоб вроде бы победившая сторона растерялась, а потом и пришла в ярость.
У Хильдара это всегда получалось лучше всего – приходить в ярость. Он, младший из братьев, был, пожалуй, самым тщеславным среди них всех, и бесился, осознавая, что он тот, на кого абсолютно все представители семьи смотрят, будто на бестолкового малыша. Для него это всегда было болезненно. Со временем болезненность превратилась в подобие мании. Обиду Хильдар видел почти во всём, и даже отца запомнил, как человека, который всегда старался походя его унизить.
Но у короля, по крайней мере, было такое право, а вот за братьями он его не признавал. Кто они такие? Они ведь ничем не отличались от него, разве что умудрились родиться раньше, так это была не их заслуга. В глубине души он уже многие годы ненавидел всех своих братьев, но на общих встречах держался так безупречно, как только мог, и наслаждался тем, что сумел всех обмануть. Ему не приходило в голову, что старшие родичи едва замечают его существование. Каждый шаг, каждый момент жизни был для Хильдара сражением. И теперь, оказавшись наконец в открытом противостоянии с братьями, он испытал облегчение и восторг. Интриги – это не для него. Откровенная враждебность проще – так ему казалось. От возможности сказать в лицо, как он ненавидит и презирает их, принц ждал многого.
И сейчас бешенство обуяло его, потому что откровенность была, но триумфа не получилось. Бовиас, даже находясь в плену, продолжал смотреть на него сверху вниз. Это было не просто обидой – это было наглым вызовом. От ярости Хильдар на несколько мгновений будто ослеп и оглох, лишь тяжело переводил дух, вцепившись в брата взглядом.
Бовиас же размеренно, неспешно обдумывал ситуацию. Если мальчишка рискнул напасть на него и пленить, значит, за ним стоит серьёзная сила. Видимо, это действительно герцогиня – кто же ещё способен предоставить мальчишке такую возможность. Могла она поручить Хильдару убить своего сына? Могла, конечно. Значит, Хильдар его убьёт.
Можно ли что-то с этим сделать? Вряд ли. Младшенький глуповат, увлечь его идеей сотрудничества или же подорвать его уверенность в герцогине сейчас невозможно – он просто не услышит.
Значит, надо достойно принять смерть. Раз уж больше ничего не остаётся.
И старший принц успокоился. Он и сам не вполне понимал, почему, но ясность его судьбы сделала и всё остальное ясным. Бовиас посмотрел на Хильдара с лёгкой насмешкой во взгляде, и это окончательно вывело младшего из себя.
Раньше он краем сознания касался мысли о том, что брата нужно будет убить, поскольку герцогиня намекала, мол, её сына нужно лишить возможности претендовать на престол, а разве есть более надёжный способ, чем убийство? Но теперь ему хотелось причинить Бовиасу как можно больше боли. Пожалуй, вцепился бы в него и попытался разорвать, но даже не сознанием – телом понимал, что в поединке один на один наверняка получит по загривку и прочим местам. Бовиас – крепкий боец, старше, искуснее и намного опытнее.
Вот тогда-то у Хильдара начала оформляться новая мысль – как ещё можно поступить с пленником, чтоб тот действительно потерял свои права на наследование короны.
– На что ты рассчитываешь? – тем временем с усмешкой спросил его старший. – Такую штуку можно провернуть только один раз. После такого остальные братья объединятся против тебя.
– С армией герцогини я их всех расшвыряю. Кем ты хочешь меня напугать? Аранеф с Тейиром сами друг с другом никак не разберутся, Эшем сидит и трусит в своих владениях, а у Конгвера нет даже тех отрядов, что раньше. Он теперь на поводке у сестрицы, это отлично о нём говорит. У тебя был шанс, но ты его упустил. Не стоило ссориться с матерью.
– Тебе с ней будет намного проще поссориться.
– Не поссорюсь. Мы с ней хотим одного и того же – чтоб я взошёл на трон. Я это сделаю.
– А ты знаешь, что служители могут отказаться возводить тебя на престол и не позволят прикоснуться к Пламени, если на твоих руках будет кровь одного из сыновей последнего короля?
– Я знаю, что Храм попытается что-то там возражать, если я убью тебя. Но зачем? Есть способ попроще. Я знаю, что нужно сделать с тобой, чтоб у тебя не осталось надежд на трон и корону. – Он издевательски заулыбался. – Хочешь знать, что именно? – Хильдар обернулся к своим людям. – Разденьте его… Да, я тебе объясню. Король ведь должен не только править, но ещё и оставить после себя потомство, способное унаследовать за ним трон и власть. Вот и решим эту проблему… Держите его. Сейчас один взмах ножом, и у тебя уже никогда не будет потомства. А потом можешь жить сколько угодно. Для трона ты будешь бесполезен.
Обнажённый и безоружный человек всегда беззащитнее и бессильнее того, кто одет и вооружён, особенно если раздетого держат несколько пар рук. Перед угрозой, которая прозвучала в этот момент, любой мужчина похолодел бы сердцем, и Бовиас, конечно, не был исключением. Смерть казалась лучшим исходом, чем это.
