оно не рассеется.
А пока решила слезть с баллисты, чтобы размяться.
– Ничего себе, да? – спросила она у вознесшегося и поглядела на солнце.
Прошло уже много времени. Возможно, они не успеют закончить до темноты.
– Мне нехорошо, – признался Асгриммур.
– Что?
– Плохо себя чувствую. Так паршиво мне не бывало с тех пор, как со мной учинили нечто похожее.
– Но мы ведь Ветроходца терзаем, а не тебя.
– Да. В теории – не меня. Вот только некоторая часть меня связана с Ночью. А то, что происходит с Харулком, ощущает вся Ночь. Она боится, гневается, недоумевает, а еще отчетливо понимает: происходит нечто неслыханное.
– И твои Старейшие тоже?
– Они – в первую очередь.
– А другие Старейшие?
– Вряд ли. Они сейчас заперты там, где нет сообщения с девятью мирами, а ведь только девять миров соединяются с Ночью.
– Неужели твои Старейшие, да и остальные создания Ночи, сочувствуют этой твари?
– Изгнанница не особенно сочувствует. Серый Странник… Это не сочувствие. Он испытывает страх и то, что испытывают сейчас все остальные создания Ночи. А еще… Нет. Бессмыслица какая-то. Да? Вина, отчаяние, снова вина, но уже иного толка.
– Недоумевает, говоришь? Да все ясно как белый день. Пойду-ка сделаю еще парочку выстрелов.
Дым над Ветроходцем как раз улетучился. Шкуру божества испещряли раны и язвы. С момента атаки оно успело уменьшиться больше чем втрое.
От выстрела Герис Харулк будто бы вскипел и покрылся чем-то похожим на пузырящуюся смолу. Слышно было, как пузыри лопаются, исходя паром. Скоро жаба опять исчезла в облаке пара.
Герис откинулась в своем кресле.
Вознесшийся залез на баллисту и пристроился рядом.
– Я разобрался, что за чувства обуревают Серого Странника. Он думает, что это все – его вина. Теперь ему кажется – ты действительно убьешь Ветроходца. Странник, как и другие боги, эгоистичен, и ему плевать, как это скажется на остальных созданиях Ночи. Но он думает, что теперь тебе не обязательно освобождать Старейших.
– Я не расстроюсь, если работать не придется. Только вот обидно – мы ведь столько сил угрохали на эту затею.
– Да. Именно.
– В каком смысле?
– Странник уверен, ты не захочешь, чтобы столько труда пропало даром. А поскольку Старейшие тебе больше не нужны, ты их уничтожишь.
Герис обдумала его слова. А что – вполне подходящий план. Только зачем это все? Старейших ведь можно просто до конца времен держать взаперти, чтобы не чинили вреда.
– Теперь Странник считает, что Старейшие допустили ужасную ошибку, когда подрядили нас, андорежцев, найти человека, который случайно изобрел способ убивать Орудия Ночи, – продолжал Асгриммур. – И который не знал, что именно изобрел, пока сама Ночь не открыла ему глаза.
– Ага, очень у них глупо все вышло.
– И Ветроходец задумался над тем, что раньше не приходило ему в голову. Быть может, и самого Убийцу Богов они вычислили неправильно.
– Что? – Герис потянулась к одному из своих ножей.
– Когда убили богона в Святых Землях, в лесу Эсфири, ты еще была рабыней и жила всего за двадцать миль оттуда. Из Небесной Крепости, которую отделяет несколько столетий, такое расстояние показалось бы незначительным. Странник думает, что из-за расстояния, времени и совпадения они неверно определили Убийцу Богов.
– Чепуха, – отозвалась Герис и пробормотала, что, мол, дело семейное.
– Ты сейчас убиваешь существо, которое некогда было самым ужасным Орудием Ночи. Это настоящий Харулк, он ослаб, но это не какой-нибудь призрак божества, оживленный спятившим колдуном, взалкавшим бессмертия. И в твоих силах уничтожить целый пантеон и один из девяти миров.
