ресторанчика. Уже довольно давно у нас с ними был заключен договор, и раз в несколько дней оттуда присылали набор блюд и согласовывали меню.
Пока мы спускались в кухню, я сделала один полезный вывод. Если Одержимый намеревался мозолить мне глаза до самой отправки в экспедицию, стоило озаботиться вопросом его пропитания. В конце концов, хоть гость и незваный, а выгонять его не позволяла совесть; тем более он ведь, как оказалось, не для собственного развлечения это делает, а по объективной необходимости. Проблема была в том, что еду нам доставляли с расчетом на старика и регулярно пропускающую обеды и ужины женщину. А тут… Что представители сильного пола едят много, я выучила еще по отцу, а тот был невысокого роста и достаточно худощавого телосложения. Сколько продуктов может понадобиться здоровому энергичному мужчине комплекции Ветрова, я представляла весьма смутно, и все равно количество получалось пугающее. Еды мне было не жалко, но об этом вопросе следовало позаботиться отдельно.
Практические наблюдения показали, что я серьезно недооценивала своего гостя. На ум пришла расхожая фраза «проще пристрелить, чем прокормить». Но пришлось идти сложным путем и сразу из кухни при помощи нейрочипа отправлять в ресторан сообщение относительно увеличения заказа. Значительного увеличения.
После обеда я вернулась в кабинет, а Одержимый упрямым хвостом проследовал за мной, и утренняя ситуация повторилась в точности. Я работала с энцефалографом, Ветров как-то еще убивал время; но, когда я очнулась, он точно так же буравил совершенно пустым взглядом сгущающиеся за окном сумерки.
Клыков у меня осталось три. Прикинув, как лучше поступить, решила за сегодня доучить всю информацию, а язык отложить на завтра. Но стоило шевельнуться, потянувшись к контейнеру, как мужчина резко обернулся ко мне и требовательно сообщил:
– Пошли.
– Что вы имеете в виду? – осторожно уточнила я.
– Собаку выгуливать, – с тем же мрачным видом заявил он.
– Я по-прежнему… – начала я, но Ветров с раздраженной гримасой перебил:
– Заходил твой ординарец, интересовался, пойдешь ты с собакой сама или ему вести. Я сказал, что пойдешь сама.
– Во-первых, он не мой ординарец. А во-вторых, может, стоило для начала поинтересоваться моим мнением? – хмурясь, уточнила я. – У меня еще дела и…
– У тебя есть два варианта, – резко оборвал мои возражения мужчина. С таким видом и таким тоном, что я сразу поверила в наличие у него очень богатого и разностороннего командного опыта. – Вариант первый, предпочтительный. Ты переодеваешься, берешь собаку и идешь дышать свежим воздухом. Вариант второй, на который ты откровенно напрашиваешься. Поскольку тратить время на то, чтобы переодевать тебя без твоего согласия, мне откровенно жаль, я просто закину тебя как есть на плечо, и на прогулку ты отправишься в таком порядке.
– Вы не посмеете, – пробормотала я. Получилось как-то очень жалко и неуверенно; я точно знала, что
– Проверим? – он насмешливо вскинул левую бровь. Выражение лица стало настолько мерзко-ехидным, что почти нестерпимо захотелось сделать собеседнику хоть какую-нибудь гадость.
– Я доложу о вашем поведении…
– Да, это страшное преступление – отрывать тебя от мозгописца и выгонять в парк. Мне, конечно, вынесут выговор с занесением в личное дело, – продолжил издеваться Ветров. – Вот каждый по очереди вынесет, заканчивая Государем Императором. А может, даже приговорят к пяти годам расстрела. Ты долго еще будешь испытывать мое терпение?
Молча сложив энцефалограф в контейнер, я так же молча поднялась с места и размеренным шагом прошла в спальню. Смешно сказать, я даже не сердилась; это был настолько неожиданный поворот событий, что я совершенно растерялась и не представляла, как на него реагировать.
Впрочем, относительно дальнейших действий вопрос не стоял: следовало переодеться и собраться на прогулку. Иных вариантов мне просто не оставили, и я прекрасно понимала, что бороться бессмысленно. Возможности физического сопротивления у меня попросту не было – не стрелять же в него из укрытия из-за такой ерунды, в самом деле! – но и просить помощи негде. Кому бы я ни пошла жаловаться, толку бы не было. И Аристов, и Савельев, а вслед за ними и все прочие совершенно определенно встанут на сторону Одержимого. Если бы Матвею Сергеевичу хватило сил и наглости, с него бы сталось поступить точно так же. Максимум, что сделает верный друг отца в ответ на мои жалобы, – ласково пожурит ротмистра за резкость и бестактность. На словах. При молчаливом одобрении.
Самое обидное, я также понимала: по-хорошему, Ветров действительно прав, и то, что он сейчас делает, он делает мне во
