ни те ни другие разнообразием не отличались.
Вода была почти непрозрачная и походила на воду какого-нибудь пруда к концу лета – желто-зеленая и мутная от обилия микроскопических водорослей. Среди этого бульона плавали медузы или кто-то на них похожий – полупрозрачные синеватые и зеленоватые студенистые шары, размером от мелкой жемчужины до настоящих гигантов почти с наш шар размером. Кроме того, в изобилии водились странные панцирные существа – нечто вроде гибридов крабов с моллюсками; большинство бегало по дну, но некоторые вполне ловко загребали «веслами» роговых наростов. И они были единственным, что вносило разнообразие: шустро перемещались и отличались многообразием форм и видов, от длинных змееобразных тварей с кольчатыми сегментами «брони» до раковин почти привычной формы, только на ножках.
Вынырнув из воды, мы полетели над побережьем к следующей точке, где, собственно, планировались высадка и начало прогулки. Мужчины стояли посередине шара, одинаково неподвижные и сосредоточенные, я же очень быстро присела на теплую шероховатую прозрачную поверхность – почему-то так было удобнее наблюдать за окружающим миром.
Кромка побережья выглядела почти так же, как дома. Затянувшие небо плотные облака делали воду свинцово-серой. Мелкий прибой трепал ошметки водорослей и разбитые ракушки. Волны облизывали серо-розовый, похожий на расколотый гранит песок, оставляя на нем грязные зеленоватые клочья пены.
Потом песчаный участок кончился, берег приподнялся сумрачными темными скалами, у подножия которых волны уже не были столь безобидными и лупили каменные стены с упрямым рокотом. Жалко, что пузырь не пропускал запахи; но я хорошо помнила этот сырой йодистый аромат и сейчас почти слышала его.
Высадились мы там, где в море впадала небольшая довольно бурная речушка. Я хотела пройти вдоль нее к лесу и дальше немного вверх, полюбоваться цепочкой перетекающих друг в друга озер. Жалко, здесь не было Македы, ей бы понравилась такая прогулка.
– Я ждать здесь, – сообщил вар, когда шар плавно опустился на камни, и в его стене открылся проем.
Ветров шагнул вперед первым, судя по движениям капюшона – внимательно огляделся по сторонам, после чего развернулся и со своей обычной бесцеремонностью вынул наружу меня, как-то умудрившись не задрать при этом ни свой, ни мой плащ. Заверять, что я вполне справилась бы сама, я не стала. Смысл, когда все уже случилось?
Оказалось, с запахом я ошиблась: йодистого привкуса в нем не было, только сырость и тина. Совсем забыла, что океан здесь почти пресный.
Мы аккуратно двинулись между огромных валунов, составляющих берег реки. Буквально через десяток шагов транспортный пузырь скрылся из виду, и Одержимый, невнятно выругавшись себе под нос, стянул с головы капюшон и откинул полы плаща за плечи.
– Идиотская форма одежды, – мрачно пробормотал он, когда я последовала его примеру. – На кой черт им вообще руки нужны?
– Ну как же? Чтобы разговаривать, – иронично ответила я, пожав плечами.
– Ладно, а зачем тебя в лес понесло? У меня сложилось впечатление, что ты не очень-то любишь прогулки.
– Напротив, я очень люблю неторопливо и размеренно бродить по живописным местам, – возразила я.
– Что ж тебя приходилось выгонять на улицу пинками? – с недоверчивым смешком уточнил мужчина.
– Потому что работу свою я тоже люблю и не люблю бросать недоделанные дела, – спокойно пояснила я. Потом после короткой паузы почему-то честно уточнила: – Я и собаку для этого завела, чтобы был стимул хоть иногда выходить из дома.
– Она на тебя похожа. Странная зверушка, – хмыкнул он, искоса бросив на меня непонятный взгляд. Уточнять, похвалил он меня таким образом или попытался задеть, я благоразумно не стала.
– Говорят, все животные похожи на своих хозяев, – пожала плечами. – А ты не сторонник живности в доме?
– Никогда не имел возможности, – после долгой паузы ответил он. – Сначала учеба, потом служба, а за зверьем присмотр нужен, не до того.
Ну надо же. Мы идем и ведем вполне приличную светскую беседу; скажи кому – не поверит.
– Что смешного? – настороженно уточнил мужчина. Кажется, я слишком весело улыбнулась своим мыслям.
– Честно? – насмешливо вскинула брови я. Выдумывать что-то было лень, поэтому ответила правду: – Я подумала, что ты умеешь быть хорошим, только обычно тщательно это скрываешь. Что я не так сказала? – опешила я, потому что при этих словах он состроил раздраженно-озлобленную гримасу, как будто услышал несусветную гадость, молча отмахнулся и замолчал.
Похоже, я опять умудрилась случайно задеть какую-то болевую точку. Даже страшно представить, сколько их у него.
Во избежание углубления скандала, чтобы не провоцировать Одержимого, я тоже предпочла замолчать, отдавая дань видам.
