— Иди и прикажи заложить мне карету, я поеду к Первиз-бею.
— Но, госпожа, в такой час? — возмутилась она.
— Ты спорить со мной будешь?
Девушка испуганно вскочила, быстро надела кафтан и выскочила в коридор выполнять приказ.
Я ухожу, Джахан. Катись ко всем чертям вместе со своей маман и всей ее чудесной шайкой-лейкой. Раз верность и преданность для тебя пустой звук, а свое слово ты забираешь так же легко, как и даешь, — ты ничем не лучше Олега. А значит, тут и бороться больше не за что.
Лерка смотрела на меня, и в ее глазах стояли слезы. Подруга почти час уговаривала меня вернуться и все выяснить. Но я была непреклонна. Кто-то должен сделать решительный шаг. Он дорого заплатит за свою страсть к красивым женщинам, хотя цена, которую придется заплатить мне, ничуть не меньше.
Мать-одиночка — не очень приятная перспектива, но гораздо лучше, нежели почетное звание «жена кобеля».
— А если у тебя начнутся схватки? Чем ты думаешь? — сделала последнюю попытку подруга.
— Мне рожать через неделю. Я успею не только до роддома добраться, но даже подгузниками запастись.
— Госпожа, вы уверены, что хотите ехать? — спросил меня Первиз-бей, придерживая рукой дверцу кареты.
— Уверена, Первиз. Я не умею делиться. А падишах не умеет хранить верность. Это плохо кончится.
— Наверняка это какое-то недоразумение, госпожа. Повелитель любит вас, он дал вам слово. Я не могу поверить, что он так легко переменил свое решение. Это ловушка.
— Я своими глазами видела, как он принял девушку в свои объятия.
Первиз опустил глаза и замолчал.
— Ваш побег глубоко ранит падишаха. Он будет неутешен. Одумайтесь, госпожа!
— Закрой дверцу, Первиз. Мы теряем драгоценное время.
Я подняла глаза выше и увидела, как над головой кападжи кружит черный ворон. Портал скоро закроется. Мне нужно спешить.
— Вы же понимаете, что через несколько часов вас хватятся во дворце? Я должен буду пуститься за вами в погоню. Если вы хотите успеть пройти через стену — поторопитесь. Потому что повелитель потребует от меня обещания догнать вас, и я пообещаю.
Он пристально посмотрел в мои глаза и закрыл дверцу.
— Гони! — услышала я за стенкой его голос.
Карета резко тронулась с места, увозя меня в пустыню. Слезы лились по моим щекам. Я не пыталась остановить этот поток. Мне было больно. Чем дальше мы удалялись от города, тем сильнее и пронзительнее становилась боль. Меня словно скрутили в тугой жгут. Я все еще не осознала до конца, что тройка арабских скакунов увозит меня в привычный мир, который вдруг стал чужим.
От громких протяжных криков ворона и топота копыт содрогалась земля. Эти звуки, словно трагичная музыка за кадром мелодрамы, лишь усиливали мое напряжение. Перед глазами поплыли картинки из счастливого прошлого с Джаханом: его первая ухмылка и мое недоумение; жар, обдавший меня, когда я услышала, что лучшую подругу готовят к ночи с ним; мое нелепое падение и его шелковый платок перед моим носом; первая ночь в его ласковых и сильных объятиях. Мое сердце заблудилось в лабиринте любви к нему, и всю дорогу, пока гнедые мчали меня навстречу с цивилизацией, пока я готовилась ощутить горький вкус возвращения в реальность, я пыталась найти из него выход.
Внезапно карету резко качнуло, я ударилась головой о противоположную стенку и неудачно упала на пол. Ушибленный копчик начал ныть, отправляя болезненные импульсы по нервным окончаниям. Я схватилась рукой за дверцу кареты и выглянула наружу. Четверо бессмертных, включая кучера, бежали вперед за сорвавшимся со ступицы колесом. Осторожно спустившись на землю, я взяла в руки факел, который был прикреплен к углу кареты, и отошла на несколько шагов назад, чтобы посмотреть — что же стало причиной аварии.
В паре метров от кареты лежал огромный булыжник из спрессованного песка и глины. Я пнула его ногой и с воем отскочила
