— Это как-то связано с тем, что ты запретил девчонкам мне рассказывать?
— Да. — Короткий кивок подтвердил все сомнения. — Но это ради их же и твоей безопасности! Поверь. Есть вещи, которые не стоит знать, пока обвинения в убийстве Трои с тебя не сняты официально!
— Это почему же?
— Тебя не трогают, пока я в Академии. — Эридан наконец-то опустился на свое кресло. — Я выступил гарантом твоей невиновности. Что же происходит сейчас? Я вынужден покинуть стены заведения ради сопровождения иномирянок, следовательно, ты остаешься без защиты! Милонский, конечно, будет отстаивать тебя до последнего, но ты ведь понимаешь! Фактической власти у Филония нет.
Магистр усмехнулся. Десять минут назад он набил морду своему защитнику за то, что тот поцеловал его девушку. При этом сам зельевар теперь вынужден отпустить эту девушку с соперником, потому что так пожелали сильные мира сего! Круг замкнулся!
— Ну и как связано мое плачевное положение с кучей тайн, которые ты не хочешь раскрывать?
— Если тебя схватят и начнут пытать, то эти знания могут повредить иномирянкам! Поверь, в таком случае меньше знаешь — лучше спишь!
Эридан хотел что-то еще добавить, но зельевар остановил его жестом:
— Постой-постой! Если я тебя правильно понял, то ты мне сейчас предложил следующее: посиди-ка ты, Глеб, в сторонке в Академии под замком, пока я с тремя иномирянками, одна из которых твоя девушка, которую я пытаюсь отбить, съезжу на бал в логово зверя. К слову, именно эти звери пытаются тебя обвинить и арестовать за поступок, который ты не совершал. И если, не дай бог, поймают, то начнут пытать, и ты им, дурак безмозглый, выдашь вагон секретов, один из которых может подвергнуть опасности некую рыжую особу и ее подруг!
Эридан пожал плечами:
— Все именно так, магистр Проницательность!
Удивительное дело, уже затекший глаз герцога начал проявлять чудеса регенерации. Синяк на глазах светлел и сходил, а гематома на щеке затягивалась и исчезала.
— Тогда вынужден тебя разочаровать. — Лицо Глеба стало решительным. — Я на пятой точке ровно сидеть тоже не собираюсь!
— Не делай глупостей, — предостерегающе прошипел герцог. — Я же хочу как лучше!
— Хоти дальше! — огрызнулся поэт. — Вот только одну деталь нашего плана ты уже забыл! Меньше чем через неделю открывается окно во Внешний мир! И я собираюсь, с тобой или без тебя, спасти Трою! Я бы отправился с тобой в Керению, помог присмотреть за девочками, но здравый смысл подсказывает, что мое приключение в этом королевстве будет действительно недолгим!
— Выходит, Савойкину ты мне доверяешь? — Герцог хитро прищурился уже почти зажившим глазом. — Не боишься? Отобью ведь!
— Я верю в твое благородство… — Магистр встал с дивана и подошел вплотную к столу. Перегнувшись через столешницу, он приблизился лицом к эридановскому фейсу так, что их разделяло лишь несколько сантиметров. Голос зельевара был тих и словно бы абсолютно спокоен. — Я верю в твое благородство, умение играть по правилам и желание сохранить второй глаз.
— С моей стороны было бы слишком мелко беречь то, чем я почти отвык пользоваться, — губы герцога слегка дрогнули. Эридан постучал пальцем по голубому камню «ока». — Артефакт уже век заменяет мне большинство чувств. Так что, если захочешь меня покалечить, выбирай яды! В них ты более успешен, чем в рукопашном бое!
— Я подумаю, — процедил Глеб и отошел обратно к дивану.
— А по поводу Трои… — Начальник СБ материализовал перед собой пергамент и письменные принадлежности. — Я выдам тебе разрешение сроком на день. С его помощью ты войдешь в палату, где она лежит, и сможешь беспрепятственно телепортировать с ее телом во Внешний мир. У тебя будет ровно час, чтобы вернуться обратно! В противном случае это заметят и поднимут тревогу!
— Не маловато ли часа будет?
Внешний мир поэт не любил, да что там, терпеть его не мог. Суетливый, непонятный, неведомый… Магистр плохо понимал его законы и правила, но риск не уложиться в час его серьезно волновал.
— Ее тело само должно притянуть душу. — Эридан уже подписывал документы на допуск. — Хватит и пяти минут! Остальное время скорее для Трои по магазинам пробежаться на радостях!
— Я смотрю, ты проникаешься оптимизмом к успеху операции.
