Землю и космос разделила пылающая всеми цветами радуги великолепная космическая заря. Затем «виверна» окунулась в ночь.
Под нами распростерлась черная гладь Атлантики. Будь наша орбита больше наклонена к полюсу, и мы бы могли увидеть в ночи огни британских морских полисов и акваферм. Но мы оставались в плоскости экватора, и лишь однажды прямо под нами очки высветили огонек – дежурила посреди океана «Стартовая-2», год назад сошедшая с верфей Медитеррана. Даже парусники КФ и Шеньян-Ксин не было заметно в темноте.
Последним через туннель шел Мигель. С нашлепками сканера он пристегнул себя к креслу, и наступила долгая тишина. Оборудование спейсеров переваривало наши данные, а экипаж выжидал, пока «виверна» не завершит очередной виток вокруг земного шара. К этому моменту солнце успело четырежды закатиться и подняться у нас по курсу, и зрелище космических восходов и закатов перестало вызывать благоговейный трепет.
О морской болезни я успел позабыть, видимо, вестибулярный аппарат смирился с тем, что его обладатель чересчур долго летит вниз для простого падения. Над Тихим океаном спейсеры развернули корабль хвостом вперед, готовясь к тормозящему импульсу.
Перегрузка уже привычно вдавила нас в кресла. Заработали двигатели, гася скорость. «Виверна» вновь развернулась носом по курсу. Через некоторое время началась вибрация, сперва еле заметная, затем корабль начало трясти ощутимо. Внешние сенсоры оттранслировали на очки, как носовой обтекатель украсился огненным цветком, как срываются с него и мчатся вдоль обшивки потоки плазмы – и картинка вырубилась.
– Ха! В случае чего, нам обеспечен по-настоящему теплый прием! – пошутил я через силу, обернувшись к Олегу.
Тот ухмыльнулся, хотя на его лбу проступили мелкие капли пота. Мы сидели, вцепившись в кресла. Я старательно напоминал себе, что «виверна» не первый раз входит в атмосферу и абляционное покрытие рассчитано на тепловой поток.
Тряска достигла максимума, заставив наши зубы дробно стучать в такт вибрации, затем понемногу сошла на нет. Сенсоры включились. Мы неслись над каменистыми вершинами Анд, вдалеке блестела на солнце озерная гладь, а между ней и кораблем – раскинулись стальные цветы стартовых столов «Взлетного».
Общий вздох облегчения пронесся по салону. «Виверна» снижалась, озеро скрылось за горизонтом, фермы и резервуары космодрома росли на глазах. Затем и они качнулись в сторону, когда корабль ушел левее, и под нами раскинулась протянувшаяся через все плато, сглаженная бульдозерами бетонная поверхность, исчерченная разметкой.
Касание вышло таким гладким, что я и не понял – корабль уже не снижается, а мчится по ВПП. Только когда нас слегка тряхнуло и за кормой стали распускаться купола тормозных парашютов, до меня дошло, что первый в моей биографии подъем на земную орбиту завершился успешно.
Когда «виверна» выкатилась на рулежную дорожку, заглушила двигатели и крепления кресел автоматически отстегнулись, мы дружно разразились аплодисментами. Спейсер окинул нас безразличным взором.
– Сдадите медсканеры в тренировочном комплексе, – обронил он. – Можете покинуть корабль.
Глава 7
Трибуна тонула в сиянии. Мощные прожекторы обычно использовались для освещения погрузочных путей ракетных терминалов. Теперь же их сняли с ферм и приспособили на грузовики, нацелив на спешно возведенную на центральной площади Центра конструкцию.
Несмотря на позднее время, площадь была забита до отказа. Не часто все учебные группы Проекта собирались в одном месте. Тренировки сегодня завершились в четыре вечера – необычно рано для нашего сверхуплотненного распорядка. Хотя в последнюю неделю они свелись к медосмотрам и экзаменам на знание усвоенного. Прекратились отчисления с курсов – оставшиеся участники Проекта тренировались не за страх, а за совесть.
Я переминался с ноги на ногу. Хорошо, что дувший с гор ветерок обдувал площадь, спасая нас от жары.
– Когда наконец они начнут? – поинтересовался я в пространство.
– И не говори, – ответил через запущенную беседу Библус. – Клянусь Мамой Гидрой, могли бы хоть стулья расставить.
– Не нойте, – добродушно буркнул Крапивник, поддерживая Рыжую под руку. – Мы ждем всего-то двадцать минут, если у кого сбилась АС-ка. Считайте это очередным тестом.
Я подозвал один из летающих над головой харидотов, разжившись четырьмя банками тоника. Три раздал товарищам, четвертую открыл и сделал долгий глоток.
В этот момент АС запищала маячком. Я чертыхнулся, проглотив тоник. Прожекторы крутнулись, скрестив лучи на знакомой невысокой фигуре. От нее отделились пятнадцать синт-облачков, на ходу трансформируясь в точные копии Тро, поплывшие к
