Брайан рухнул наземь рядом с женой. Она обгорела до неузнаваемости, однако была еще жива. Хотя ее обнаженные мышцы конвульсивно содрогались, с изуродованных губ не слетало ни звука. Она умирала в мучениях – и в полной немоте, не в силах даже крикнуть; это было всего страшнее. Брайан хотел обнять ее, прижать к себе, но понимал, что это принесет ей лишь новые муки.
– Не-е-е-ет! – вскричал он и захлебнулся рыданиями.
Страховщик вежливо приподнял шляпу и повернулся к улице, туда, где сквозь переплетение ветвей виднелись огни подъезжающей пожарной машины.
– Было очень приятно с вами работать.
Глава 6
I
Шло время.
В IT-отделе окружной администрации освободилось место, и Ханту предложили перевестись. К общему удивлению, он отказался. Странное дело – обнаружил, что любит свою работу. К тому же их с Бет зарплаты вполне хватало на двоих, даже с избытком, так что не было причин ничего менять.
«Такое впечатление, – думал порой Хант, – что до развода я прожил одну жизнь, а сейчас живу совсем другую. Тогда я обитал в большом собственном доме в Южной Калифорнии, занимал довольно высокооплачиваемую должность в многонациональной корпорации, а теперь живу у своей подружки и обрезаю деревья на муниципальной службе… И самое странное, – мысленно продолжал он, – что мне это нравится!»
Да, новая жизнь пришлась ему по душе. Хант никогда не был сторонником «возвращения к природе» в духе Торо, мечтателем о небывалом золотом веке в лесах и полях, однако работа на свежем воздухе, под бескрайним небом пустыни радовала его и придавала сил. Особенно после многих лет в Лос-Анджелесе, где «ясным днем» считается день, когда сквозь смог еле-еле проглядывают вершины ближайших гор.
А еще Ханту пришлась по душе его бригада.
Почти сразу после увольнения выяснилось, что бывшие сослуживцы для него чужие. Нет, неприятных людей на работе не было, он со всеми ладил, но ни с кем по-настоящему не сблизился и тем более не подружился. Раньше он этого как-то не осознавал. Приходишь на работу, обмениваешься приветствиями и новостями, с кем-то болтаешь в перерыве, с кем-то идешь на ленч – и, лишь вырванный из этой среды, замечаешь, что все эти люди тебе никто, как и ты им.
А вот с Эдвардом и Хорхе – совсем другая история. Они и вправду подружились. Ходили друг к другу в гости, задерживались после работы, чтобы пропустить по рюмочке, отдыхали вместе по выходным. Больше всего удивляло и Ханта, и Джоэла, насколько Эдвард и Хорхе не соответствуют привычным стереотипам о «рабочем классе». Эдвард обожал классическую музыку. Не просто знал десяток популярных мелодий, а был настоящим фанатом и знатоком. И слушал не только мейнстрим, но и каких-то новейших композиторов – Монк, Ленца, Райха, Андриссена, – о которых Хант прежде и не слыхивал. Хорхе читал больше, чем любой из знакомых Ханта, причем не стандартные бестселлеры, а каких-то загадочных южноамериканских авторов, еще даже не переведенных на английский. Удивительное дело: эти двое рабочих – больше интеллектуалы, чем сам Хант, или Джоэл, или кто- нибудь из «белых воротничков»! Хотя сами «белые воротнички», разумеется, ни за что бы в этом не признались.
Сын библиотекаря и учительницы, Хант вырос в замкнутом интеллигентном мирке; он честно старался усвоить демократическое мировоззрение, хотя в глубине души все-таки верил, что пропасть между классами почти непреодолима, что образованный человек отличается особыми свойствами и вкусами, каким просто неоткуда взяться у необразованных сограждан, занятых физическим трудом. Новая работа вычистила у него из головы этот мусор и заставила понять: предрассудки в самом деле именно так несправедливы и вредны, как о них рассказывают.
Да и сама работа оказалась по-настоящему увлекательной. Округ Пима велик и полон разной растительности, так что Хант со своей бригадой постоянно работал в новых местах. Конечно, у них было что-то вроде расписания – список мест в городе, требующих регулярного ухода и присмотра, – однако как минимум пару раз в месяц Хант с товарищами отправлялся по безлюдным дорогам в какие-то дальние закоулки, где никогда прежде не бывал.
Самым странным из этих новых мест стала «тюрьма».
По крайней мере, так называли ее Эдвард и Хорхе. Что это такое на самом деле – никто не знал. Располагалась она на юго- восток от Тусона, вблизи старого города, на краю давным-давно пересохшего пруда, заросшего травой и мескитовыми деревьями. Засуха прошлого года сделала район пожароопасным, и им поручили спилить сухостой, чтобы другая бригада на следующей неделе его вывезла.
Однако сперва Эдвард и Хорхе повели Ханта по крутой тропе вниз по склону. Спутанная колючая трава здесь вздымалась по
