По ночам люди начали убегать из лагерей в Диму – и если в первое время это был маленький ручеек, то довольно быстро он превратился в полноводный поток.
– Может быть, нам тоже стоит убежать, Рат, – прошептал Дафиро брату, постаравшись сделать это так, чтобы его никто не услышал: а вдруг рядом был кто-нибудь из переодетых «черных платков»? – До того как и нас с тобой назовут предателями.
Рато покачал головой, потому что все еще помнил пережитый восторг, когда вонзил нож в солдата Ксаны, свою первую жертву. Король Хуно показал ему, что он может быть храбрым, как настоящий мужчина, и вернуть себе жизнь, которую империя намеревалась стереть в порошок так же, как дробила камни для строительства Мавзолея. Король Хуно обещал, что такие, как он, Рато, смогут уничтожить империю и отомстить за смерть отца и матери.
Рато знал, что никогда этого не забудет.
В лагерях Диму все еще было место для десяти тысяч солдат, только вот половина коек пустовала по ночам.
«Почему мой дворец еще не построен? – бушевал король Хуно. – Я же вам приказал поторопиться. Работайте быстрее!»
Никто из министров не осмеливался сказать ему, что у них нет рабочей силы, чтобы довести строительство до конца. Отряды вербовщиков обходили окрестные деревни и силой забирали в город мужчин, которые еще не сбежали. Пойманных дезертиров казнили на глазах у остальных, чтобы преподать им урок верности, но от этого становилась только хуже.
В конце концов пришлось призвать в город на строительные работы стражей, стоявших на берегах Лиру, поскольку дворец был единственным, что действительно занимало короля.
– Генерал, разведчики, отправленные на боевых воздушных змеях, докладывают, что в обеденное время костры для приготовления пищи горят только у каждой десятой палатки.
– Пора, – сказал генерал Намен.
Глубокой ночью, когда солдаты короля Хуно спали, измученные тяжелой работой и страхом, пять тысяч имперских пехотинцев бесшумно переплыли на плоскодонках через Лиру и выбрались на сушу в нескольких милях вверх по реке. Когда они двинулись в сторону Диму, имперский флот начал такую плотную бомбардировку берега, какой в городе до сих пор не видели. Ведра с горящим маслом, точно метеоры, раскрашивали ночное небо, а в сторону лагеря, где спали последние солдаты короля Хуно, со свистом летели тучи стрел.
Это была настоящая бойня. Половина солдат западного Кокру погибли, так и не успев до конца проснуться или надеть доспехи. Остальные попытались оказать сопротивление, но тут же поняли, что следовало тренироваться с мечами, а не пилить деревья и тесать камни. Впрочем, жалеть было поздно.
Король Хуно схватил свой скипетр и гладкую новую печать западного Кокру, вырезанную из нефрита, вскочил в карету и, торопясь как можно скорее покинуть Диму и вернуться в Чарузу, чтобы потребовать у короля Туфи оставшихся мятежников и отомстить за унизительное поражение, криками принялся подгонять возницу, чтобы поспешил.
Это несправедливо! Праведный гнев, который охватил его людей, должен был сделать их неуязвимыми. Значит, напрашивалось единственное объяснение: его предали, в войско затесались шпионы. Он потерпел поражение только потому, что у имперского генерала, жалкого коварного инвалида Намена, полно доносчиков. Получалось, что имевшихся «платков» недостаточно – нужны еще, всех цветов радуги.
– Да шевелись ты! – рявкнул Хуно на возницу, но тот и не думал подгонять лошадей кнутом, а, напротив, натянул поводья, чтобы они перешли на спокойный шаг, и повернулся лицом к королю.
– Меня зовут Тэка Кимо, я с островов Таноа.
Хуно, ничего не понимая, уставился на него. Вознице было около тридцати, татуировка на лице говорила о том, что его судили по закону Ксаны и приговорили к заключению за мошенничество.
– Я был среди тех, кто первым откликнулся на призыв к мятежу в Напи и присоединился к вам с герцогом Шигином. Ты и Дзапа Шигин угостили меня стаканчиком вина в ту ночь, когда мы одержали победу.
– Не смей говорить о Шигине так, будто он мне ровня…
Но Тэка его перебил:
– Мой брат заболел десять дней назад, но командир его сотни не позволил ему остаться в палатке, потому что все должны были строить для тебя дворец. Брат потерял сознание от полуденной жары, и сотник запорол его до смерти. Ты об этом знал?
Король Хуно никак не мог взять в толк, чего хочет от него этот человек, но зато заметил его оплошность.
– Ты должен говорить «ваше величество», когда обращаешься ко мне. А теперь поспеши: я хочу убраться отсюда как можно скорее.
– Сомневаюсь, что тебе это удастся, «твое величество», – усмехнулся Кимо и дернул за поводья.
