Прозрение снисходит одновременно с вновь зазвучавшей музыкой. (Или это все еще действует мое страстное пожелание?) Я танцую! И умею делать это в совершенстве. Обожаю сам этот процесс! Живу им. В танце я околдовываю и обольщаю.
В необъяснимом предчувствии своего звездного часа, неожиданно чуждая малейшему смущению или страху, я закрываю глаза и улетаю. В мир собственных грез, в страну умиротворяющего покоя и довольства. Здесь мне всегда восхитительно хорошо!
Я не думаю о том, как буду танцевать, я просто забываю обо всем и погружаюсь в танец, вплетая в аккорды движения тела, сливаюсь с мелодией, становясь чем-то бестелесным. Средоточием чувственности, страстности и желания.
Мир вокруг превращается в круговорот цветных пятен с мелькающими вспышками зачарованных взглядов и совершенно перестает волновать. Сейчас значение имеют лишь мои чувства, жар моего восторга и желание обольщать. Я двигаюсь, грациозно прогибаюсь и маняще покачиваю бедрами, а мое тело обещает подарить сказку, намекает на разгадку величайшей тайны и убеждает каждого очарованного им зрителя в собственной исключительности. Мое послание достигает каждого мужчины в огромном зале. Я убеждаю их в главном: вот она, я — ваша единственная и желанная.
Магии моего танца невозможно противостоять. Его экспрессия агрессивна. Она атакует сознание каждого из присутствующих. Она покоряет, сводит с ума. Она порабощает, убеждая в своей истинности. И когда я, насытившись ощущением всесилия, замираю вместе с последним аккордом мелодии, все мужчины вокруг (не важно, с клыками они, с рогами или с крыльями), поверив рассказанной мною сказке, в едином порыве откликнулись на призыв.
Даже воздух словно заискрился от восторга окружающих. От желания. Сотни взглядов впились в мое лицо, сотни горящих от эйфории узнавания взглядов. И мгновение глубокой тишины разрушил ликующий вой, вырвавшийся из десятков глоток самых разнообразных существ. И все они ринулись ко мне. Одновременно.
— Нет! — Оглушающей силы рык, полный яростного протеста и боли, прозвучал совсем близко. И прежде чем я сумела распознать в трансформировавшемся огромном чудовище Тора, когтистая лапа сжала мое плечо, одним движением перемещая себе за спину. — Она моя!
Дальше события стали стремительными, как ветер.
Увидев, что почти все присутствующие мужчины бросились к перешедшему в боевую форму оборотню, я попятилась, медленно отступая к заветной двери.
«Вот он, мой шанс, — стучало в голове. — Кто знает, как долго он выстоит».
И в то же время я гнала от себя необъяснимую тревогу, не имея сил оторвать взгляд от огромной, вздувшейся канатами мышц напряженной спины полузверя.
«Их головы! — пришлось напомнить себе о Карло и его команде. — Я не могу снова предать их, уступив отвратительной тяге к Тору».
Рывком развернулась, скользнув взглядом по замершему в стороне высокому клыкастому мужчине с глазами удивительной синевы. Он оказался одним из тех немногих, кто не поддался моему влиянию, и теперь с заметным пренебрежением наблюдает за безумным побоищем. Но вот в его взгляде, устремленном на меня, загорается ненависть. Он словно только что понял что-то.
«Никос!» — Не знаю почему, но в душе вспыхнуло убеждение: это тот самый гость Тора, разговор с которым я слышала.
И я с новыми силами рванула вперед. Тем более что возле заветной двери, ведущей к людям, оказался сам заклинатель и его спутница.
— Спасибо! — выдохнула я, подлетев к ним, и ухватилась за ручку двери, намереваясь покинуть это проклятое место, когда…
— Нет, — усмехнулся мужчина, неожиданно обхватывая меня одной рукой за талию и прижимая к себе. Второй рукой он обнял свою ведьму. Крепко держа нас обеих, заклинатель начал таять, растворяясь в воздухе. А вместе с ним таяли и мы, куда-то перемещаясь.
Последнее, что я успела сделать, это, изогнувшись, оглянуться назад. Туда, где, круша всех без разбора, бился с полчищами невообразимых существ оборотень. Бился, доказывая свое исключительное право обладать мною.
ГЛАВА 20
