тяжелый, но он решил, что лучше так, чем совсем без ничего.
Вокруг него все бурлило. Толпа гудела в напряженном ожидании и предвкушении: вот оно, началось, наконец-то они завладеют верхним городом. Несколько больших отрядов ушли вперед – старики и те, кто совсем не умел драться, сформировали колонны протеста, не боясь, что их постигнет судьба предыдущих демонстрантов, ведь теперь военные будут заняты; с ними пошли юнцы, которым было поручено проникать в любые районы города и устраивать там беспорядки. Для них это была любимая забава.
Расстановка сил еще не завершилась, когда Кейли получил записку. Ее принес посыльный Шалев – на нее работало много быстроногих мальчишек, которые носились от одного самоорганизованного отряда к другому, передавая информацию. Записку Кейли вручил высокий чумазый блондин с лошадиным лицом и кинжалом у пояса. Кейли развернул листок и уставился в закорючки. Избегая встречаться взглядом с соседями, он вернул листок парню:
– Я не умею читать.
Тот кивнул, развернул записку и во весь голос, так что было слышно всем, кто подошел посмотреть, в чем дело, прочитал:
«Кейли, ты пойдешь со мной убивать императора?»
Наконец, когда пламя уже начало проедать перекрытия потенциально опасного этажа, из лестничного колодца показались Тейн и Вулдон. И уставились на Фулкрома, который спокойно сидел перед ними, сложив руки.
– Что это вы так долго? – спросил он.
– Да там, внизу, война, или ты не заметил? – ответил Вулдон.
– Да, я слышал, – сказал Фулкром. – И что, дела плохи?
– Ага, даже смешно, до чего плохи. А ты-то чего тут делаешь? – поинтересовался Вулдон.
– Старые каналы связи больше не работают, – ровным голосом отвечал Фулкром. – А мне нужно с вами поговорить.
– Что-то я не понял, – вмешался Тейн. – Зачем же устраивать пожар? Или ты от напряжения спятил? Разве нельзя было прийти к нам в квартиру и там все обсудить?
Фулкром пересказал им то, что случилось за последнее время. Свою беседу сначала с императором, потом с Варкуром. Объяснил, что больше не служит в Инквизиции. И рассказал о том, что теперь будет с Рыцарями.
– Значит, старушка Лан больше не с нами? – переспросил Тейн. – Серьезно?
Фулкром покачал головой, встал и, опершись на край крыши, стал смотреть на Виллджамур.
– Но ведь ты с ней… вы ведь были близки, верно? – спросил Тейн. – Наверняка из-за этого все еще больше усложнилось.
– Верно, – ответил румель.
– То-то ты ушел.
Вулдон хрюкнул.
– В этом весь наш чертов город целиком, – сказал он. – Сначала он просит тебя отдать за него тело и душу, а потом, прожевав тебя целиком, остатки выплевывает.
– Император сохранит вам работу, – продолжил Фулкром, – но поскольку я из Инквизиции ушел, то мне больше нет к вам доступа. Отсюда и пожар. Пока вы сами по себе, но вполне возможно, что вам велят найти меня и Лан.
– Ну и ладно, – отвечал Тейн, – прикинемся дурачками.
– Тебе и прикидываться незачем, – буркнул Вулдон. – Не беспокойся, охотиться на вас мы не будем. – И Вулдон движением, которое для него было, можно сказать, эмоциональным, положил свою огромную лапу на плечо Фулкрому. – Я не любитель следователей, ты знаешь, но работать с тобой было приятно. А остальные пусть идут в задницу.
– Что ж, спасибо, – сказал Фулкром. – Но вам все равно придется продолжать работать на город, иначе вас комиссуют.
– Хотел бы я посмотреть, как это у них получится, – сказал Вулдон.
– Вы по-прежнему можете сделать немало хорошего, – продолжал Фулкром. – Вы нужны людям. Город на грани катастрофы.
– Да не, это так, временное, – буркнул Вулдон. – Военные с этим разберутся, и все опять будет как раньше.
– Военные в меньшинстве, и… похоже, на город надвигается еще что-то; император встревожен всерьез, это не просто его паранойя. – И он еще раз повторил им свой разговор с Уртикой.
– Мы с этим разберемся, когда придет время, – сказал Тейн. Он отвернулся и начал нюхать воздух. – До беды недалеко, – объявил он.
Фулкром сказал:
– Слушайте, мне надо возвращаться.
– Куда? – спросил Вулдон.
