Уртика продолжал:
– А вы, следователь Фулкром, должны будете стать тем звеном, которое свяжет их с законом. Вообще-то, мы хотим, чтобы вы работали с ними постоянно и обеспечивали им доступ ко всей информации из каналов Инквизиции; мы выбрали именно вас, поскольку, если верить вашему начальству, вы умеете находить подход к самым разным людям. А этими индивидами придется управлять не только кнутом, но и пряником, чтобы обеспечить успех. Вы расскажете им обо всем, что нас в данный момент беспокоит, и дадите им в руки все необходимые ниточки.
– Супергерои, – эхом повторил Фулкром, напуганный до того, что даже не посмел задавать вопросы.
Потом заговорили культисты: они, как им казалось, посвятили его в самую суть, хотя на самом деле только запутали его избыточной терминологией. Они говорили об оперативных вмешательствах и рассуждали об индивидах. Каждый по очереди прочел целую лекцию на свою тему: метаанатомия, металлическое усиление, замещение органов, переэлектрификация.
Уртика уже знал все, что ему было нужно, и Фулкром ясно видел, что он тоже не очень-то понимает, о чем сейчас идет речь.
– Итак, следователь. Можете ли вы гарантировать нам свое участие в нашем проекте?
– Конечно. Один вопрос, если позволите. Кого вы избрали на роль этого нового трио?
– Разумеется, вы это узнаете, – ответил Уртика. – Собственно, один уже у нас в тюрьме, на инициации второго сегодня вечером я попрошу вас присутствовать. Вряд ли его будет трудно убедить. К тому же вы с ним уже знакомы.
Глава седьмая
«Лучшие вечеринки – это те, которые происходят спонтанно», – думал Фулкром, бродя по квартире в пентхаусе на пятом уровне города. Наверное, поэтому у него никогда не выходило ничего путного: неумолимый организатор по природе, он всегда слишком жестко регламентировал те редкие сборища, которые у него случались, так что никто из его гостей не мог в должной мере расслабиться и получить удовольствие.
Зато тут, подумал Фулкром, все как надо. Нет, что ни говори, а помощник Тейн знает секрет, как собрать в комнате много народу и сделать так, чтобы всем было весело. Дочери землевладельцев танцевали со следователями, сыновьями советников и просто людей со связями.
Тейн, совсем недолго прослуживший в Инквизиции, уже стал из-за этого легендой – о его вечеринках слухи распространялись задолго до их начала и не стихали еще много дней после конца. В его квартире, с высокими потолками, современной живописью и узорными кенкетами на стенах, модными белыми полами и скульптурами из цветного стекла работы самых известных виллджамурских стеклодувов, молодые люди и девушки – как люди, так и румели – могли спокойно пообщаться, забыв хотя бы на время о ледниковом периоде, о росте преступности в городе и о войне в далеком Виллирене.
Они пили вино. Беззаботно целовались с незнакомцами. Фулкром прекрасно понимал, что они ведут себя так только потому, что хотят забыться. Иногда в богатых кварталах давали по нескольку вечеринок одновременно, и тогда на улицу выставляли доски с расписаниями танцев, чтобы каждый желающий мог планировать свои развлечения заранее.
Все это не очень нравилось Фулкрому; он никак не мог заставить себя забыть о беженцах, которые, может быть, умирали в эту самую минуту, выставленные на жестокий Мороз.
В углу двое молодых людей примерно одного возраста с Тейном – лет около тридцати – хвастались друг перед другом своими новыми мечами, демонстрируя богато изукрашенные рукояти и пробуя сталь клинков. Рядом какая-то девушка, привстав на носочки, шептала что-то на ухо другому мужчине. Музыканты – лютнисты, барабанщики и певцы, все с андерграундной сцены, – выдавали изумительные мелодии и ритмы. Одежда приглашенных напоминала показ мод – все новейшие тенденции были налицо: высокие воротники, теплые платья с низкими вырезами, сапоги-ботфорты. Кто-то отважно открыл окно – надышали! – и с морозной улицы в комнату потянуло свежим ароматом соснового леса.
Один из следователей-румелей подошел к Фулкрому и, дохнув на него алкоголем, забормотал:
– Слыш-шь, этот Тейн, он ведь помо… помощник-то никакой, а вечеринки устраивает – закача… закачаеш-шься.
«Дурак», – подумал Фулкром. Хотя, с другой стороны, возможно, он прав. Станет ли когда-нибудь Тейн хорошим помощником следователя? Он уже четыре года экзамены сдает, все никак не сдаст. Если бы не его на удивление большой трастовый фонд, из которого он с такой щедростью помогает Инквизиции… «Не надо так о нем, – мысленно оборвал себя Фулкром. – Не сегодня».
К Фулкрому то и дело подходили девушки в платьях, совсем непригодных для ледниковой эры. Пленительные юные создания с глазами, сулившими все радости мира, они облизывали губы, говоря с ним.
– О, обожаю симпатичных румелей вроде тебя.
– Ты такой красивый, и люди говорят о тебе столько хорошего.
