Меня зовут I-45

– Да ладно, декурион, ты дрых как младенец. Наверняка что?то хорошее снилось.

«Шлепни меня по заднице, детка, я дам тебе пососать свою конфетку»,  – выло радио. От гулкого бита салон вибрировал, как в дерьмовом клубе.

– «Пососать конфетку»? – Луций вскинул брови. – Серьезно?

– Только свою не предлагай.

Придерживая руль одной рукой, Бритва откусила лепешку с завернутой в нее луканской колбаской – так роботы?гидры откусывали ноги каторжникам на Лире?6. Ревела музыка, ревели старые двигатели, темнела под звездами пустыня за обочинами шоссе. Пахло жиром и чесноком.

«Шле?шле?шлепни меня, шле?шле?шлепни меня…»  – продолжал надрываться (и нарываться) певец. Луций шлепнул ладонью по приборной панели, одним махом погрузив салон в тишину. Приоткрыл окно, впустив вой ветра и свежий воздух.

– Так?то лучше, – сказал и закрыл глаза.

Прежде чем провалиться в сон, он услышал сочный треск разрываемой колбаски.

* * *

Вскоре им пришлось заночевать. Они припарковались у корпусов придорожного мотеля – нескольких этажей ячеек с минимумом удобств. Не вилла с видом на храм и парк, но все же неплохой выбор на те средства, что выделял Сенат.

И там, в тени перспектив неудобной кровати и отвратительного завтрака, Луция ждал сюрприз.

– Не успела запросить командировочные, – сказала Бритва. – Велели не выпускать тебя из виду, я и сорвалась.

Она вытряхнула сигарету из пачки, словно не сообщила ничего особенного. Словно они не находились за кучу стадий от родного Управления без гроша в кармане. Хотела прикурить, но убрала зажигалку под взглядом Луция. Нет, говорил ее вид, ей совсем не было совестно. Ты сам виноват, Луций Цецилий.

– А разменные карты у тебя есть? Хоть сколько?нибудь.

Бритва качнула головой:

– Последнее на экспресс потратила. Номерам хреново платят, если ты не в курсе.

– Замечательно.

У самого Луция тоже осталось не так много денег. И на казенном счете числилось командировочных ровно на одного человека – если не шиковать. Дорога, еда, мотель. Оставлять прикрепленного нюхача спать в машине воспрещалось уставом – умышленный вред работнику Управления, статья сто шестидесятая.

Она наверняка сделала это специально.

Луций зажмурился, размял переносицу. Затем ухватил сумку и вылез наружу.

– Ладно, разберемся. – Он заглянул в салон. – Будешь спать на полу.

Бритва пожала плечом и все?таки закурила.

Как Луций и думал, служащий гостиницы не стал особо сопротивляться. Увидел клеймо легионера, считал данные чипа, скосился на курившую у выхода конторы Бритву и понимающе кивнул. Ее задница в обтягивающих штанах так и блестела в свете фонарей.

– Презервативы, диафрагмы нужны?

– Нет. – Луций выдрал ключ из сухих пальцев. – Запишите, что я останавливался один.

– Конечно, декурион, – скривился служащий. Почесал плешивую макушку и вновь уставился на экран потрепанного блокнота. Его пересекали заголовки свежих статей. «Добегался: легионер Четвертой раздавлен упавшим грузовиком», – алело на самом верху. Луций едва не сунул руку в бронированное оконце, чтобы разбить блокнот. Расследование только началось, а кругом уже упражнялись в остроумии и обсуждали несостоятельность Управления и легиона в целом.

Гостиничная ячейка оказалась максимально простой. Все как всегда: кровать – слишком большая для одного, но недостаточно широкая для двоих, – информационная панель, коммуникатор, тесный душ и затертый коврик на полу. Луций пнул его под кровать. Наступать на эти половики было опаснее, чем ходить по липкому полу босиком.

В комнате висела нестерпимая духота. Окно не открывалось, и Луций изможденно стащил форменную рубашку, оставшись в майке. Не обращая на Бритву внимания, он забрался на кровать и обложился блокнотами. Высыпал из сумки карты памяти, рассовал их по слотам, открыл нужные файлы. Как он и думал, на почту пришли новые данные и копии рапортов.