воротник, но Луций не чувствовал холода.
Увиденное потрясло его. В голове выстроились сотни новых цепочек возможного развития событий. Дело приняло крайне серьезный оборот. Он должен был найти I?45 как можно быстрее.
Найти и обезвредить.
Мочку уха кольнуло, и Луций тронул имплантированную бусину.
– Луций Цецилий.
Луций хотел было затянуться, но опустил сигарету. Нехорошее предчувствие спутало мысли.
Луций сжал губы и щелчком послал окурок в сторону светящихся бусин автострад. Подхватил чемодан и заторопился вниз по склону.
– Нет, дождитесь меня.
Сын Эреба
Энцо успел выучить распорядок обходов предкрио еще до первой заморозки. С тех пор мало что изменилось. Проверки ходили раз в сорок минут. Загорался общий свет, и легионеры шли вдоль камер. Бывало, после сверки жизненных параметров начинали вдруг суетиться, выключали силовое поле и вывозили каталку с телом, упакованным в желтый пластик. Иногда заключенный еще дышал, и тогда его отправляли в капсулу медблока для регенерации. Немного латали и замораживали вне очереди.
Иногда легионеры спускались вне графика. Драки в предкрио случались часто, особенно между «псами» и членами других банд. Потому Энцо и песья морда на его плече сидели в одиночке. Никаких драк. Ничего экстренного.
Избиение себя и камеры экстренной ситуацией не считалось.
Энцо въехал коленом в дутый бок раковины. Та соскользнула с креплений, рухнула на пол и раскололась.
Тяжело дыша, он осмотрел осколки. Разогнул и согнул пальцы новой руки – отличной поделки техников легиона. Поднял голову и сощурился на свое отражение. На него смотрел зверь. Синюшная бритая голова, щетина на подбородке. Глаза зло блестят. Перекошенная морда, а не лицо.
Как же он себя ненавидел.
Козлина. Сломал жизнь девчонке.
Он зарычал и ударил стену – живой рукой. Кулак обожгло болью, с ободранных костяшек закапала кровь.
Энцо развернулся и уже в который раз пересек камеру. Глянул на пустой коридор за силовым полем. Чего они ждали? Почему не выпускали? Каждая минута, потерянная в камере, была на вес золота.
Малую нужно искать у Алариха, в этом он не сомневался. «Пес» – тот, на видео с театральной стоянки – не стал бы гоняться за ней просто так. Но для чего она ему понадобилась? Как оказалась в театре? Энцо ничего не понимал. К тому же на записи легионера он заметил одно важное изменение на ее лице. Окуляр. Денег на имплантацию она вряд ли могла раздобыть, значит – что? Дали в долг? Заставили? Принудили обманом?
Энцо втянул воздух через сжатые зубы и ударил койку. Та не шелохнулась – стальные ножки были крепко привинчены к полу. Он ударил снова. И еще раз, так, что нога зашлась болью. Но легче не становилось. Ярость и стыд жгли изнутри. Гнев клокотал в горле.
– С?сука… – Больше сказать было нечего. – Гребаная сука…
– Двести Шесть!
Знакомый голос отрезвил мгновенно, и Энцо обернулся. За рябью силового поля курила нюхачка – та самая, которая отправила его в криокапсулу. Энцо узнал татуировку на пол?лица. «Бритва», – вспомнил он и опустил занесенную ногу.
Бритва покрутила ключ?карту между пальцев. На ногтях чернел облупленный маникюр.
– Готов?
Она провела картой по считывателю, и жужжание силового поля стихло. Путь на свободу был открыт.
Энцо утер рукавом слюну с уголка рта, шагнул в коридор и протянул руки для наручников. Но Бритва качнула головой и поманила его за собой.
– Начинаешь сегодня. Будешь шляться по курии – сунем обратно. Попробуешь сбежать – пристрелим. Понял?
