Это побратим верно заметил. Всем моим хирдманам союзно-вассальным ярлам и просто союзникам было известно, что Хальфдан Мрачный подобные угрозы вообще сильно не любит. Ну а если говорит, то лучше не вводить во припадок действительно сильной злобы. Кстати, исключительно оправданной, без тени самодурства.
— Не сурово ли? — на правах любимой женщины и просто друга спросила Роксана. — Наши ладно, они знают тебя. А другие?
— Лучше надавить сейчас, чем потом пожинать плоды излишней мягкости. Да и приказ правильный… нам не нужны лишние враги, и тех, кто уже есть, более чем хватит для «веселой» жизни.
— Ты прав, но… Посмотрим, как боги нам улыбнутся.
— Тор уже улыбается! — воскликнул Магнус, обычно редко поминающий иных богов, помимо Локи. Подобное случалось только по веским поводам. — Эрик рассек остатки большого полка, словно у него Мьелльнир в руке, да и пояс силы где-то под броней таится.
Оно и верно, сейчас нам было на что посмотреть. Нам удалось поймать момент, не дать полкам соединиться. В результате полк правой руки был заблокирован со всех сторон. Эрик, Зифрид, Стурлассон — все они послужили звеньями цепи, что обвилась вокруг горда противника и медленно, нов верно его душила. Попытки вырваться блокировались арбалетными заплами, остаками «греческого огня» и просто стойкостью хирдманов.
Полк левой руки, как наименее пострадавший, попробовал было пробиться на помощь. Но здраво оценил свои силы и… Резво откатывался по дороге на Киев, огрызать от наседающего на него Ратмира.
— Остановить Карнаухого…
— Но…
— Так надо, Магнус. Рапзмен будет равным или около того, а нам это не на руку. Пусть уползают, а мы добьем копавших в окружение и одиночек, которых можно выловить по корестностям. Вот пусть Карнаухий и займется…
— Сейчас?
— Пожалуй, нет, — прикинув, решил я. — Пусть на подхвате побудет. Вдруг все же прорыв…
Магнус передавал новые приказы, а Змейка не могла не комментировать происходящее:
— «Греческий огонь кончился… А дружинники Владимира никак не хотят сдаваться. Похоже, решили умереть все. Неужели никто из них не хочет?…
— Жить? — подхватил я недосказанное. — Хотят. Кто ж не хочет. Но пока не прикончимглавных, они будут приказывать держаться до последнего бойца. Сами то время равно обречены. Вот и хотят умереть с оружием в руках, я не на плахе.
— Но тогда тебе может и не стило так прямо говорить о намерениях?
— К сожалению, стоило, — легкая грусть в моем голосе не осталась незамеченной. — Дорога крови… Только вот о ней я расскажу тебе чуть позже.
Да, позже. Тут неведомо это понятие, точнее, в него могут вложить не тот смысл. А все просто. Желающих тебя убить надо при возможности также уничтожать. При возможности показательно, чтобы у других и мысль такая вызывала инстинктивный страх. Честь, верность своему слову, максимальное искреннее и радушное отношение к своим — все это нисколько не противоречит той крови, которую просто обязан проливать идущий к власти. Варианты лишь в том, чья именно будет кровь. Я выбаираю кровь не друзей, не посторонних, а исключительно врагов. Врагов лично моих и родного по крови и духу народа.
Роксана же… Она узнает. Своевременно или несколько позже.
Полк, окруженный со всех сторон. Погибал. Погибал достойно, пытаясь забрать с собой как можно больше врагов, то есть нас. И все же силы были совсем неравными, поэтому за каждого бойца из моего войска они платили несколькими. И это было хорошо. Для меня хорошо. Что же до отступавших к Киеву… Вынужденный компромисс, какой часто приходится принимать командующему войском.
— Уничтожая одну часть, вынуждены дать уйти другой. Зато к Владимиру вернется лишь жалкая часть его дружинников. А йомсвикинги вернутся к себе, а не в Киев.
— Ты действительно им заплатишь?
— Да, Магнус, оплата будет, полновесными золотыми монетами, — сейчас мы с побратимом перебрасывались фразами, не отрывая взгляд от финальных аккордов боя. — Только платим не мы, платит Владимир Святославович. Впадет он одновременно в гнев и тоску от подобной весточки. Забавно…
— Забавно, — эхом отозвался побратим. — Мы выиграли битву, но еще долго будем стоять на месте.
— Слово дано.
