Наука Плоского мира. Книга 4. День Страшного Суда

смешно. Правда, смешно было лишь для того, кто имел возможность глядеть на происходящее со стороны. Решимость волшебников не отдавать Круглый мир омнианам заставила народ шевелить мозгами (даже тех, кому шевелить было особенно нечем), о чём свидетельствовали фразы вроде: «А вот я считаю…»

После многих лет работы в библиотеке Марджори убедилась, что глубокомысленные изречения, начинающиеся со слов «Я считаю», едва ли способны пошатнуть основы мироздания, ну или хотя бы не шататься самим.

Тут уж ничего не поделаешь: у Марджори были три учёные степени, включая докторскую, и она могла даже думать на греческом – великолепный язык для работы с идеями. Латынь… Ну да, она полезна, конечно. Однако в греческом есть нечто особенное, такое je ne sais quoi, точно так же, как и во французском, если хорошенько подумать. Так что, если вас забавляли крамольные размышления против демократии, она, бывало, не могла сдержать раздражения при мысли, что система придаёт одинаковое значение мнению человека осведомлённого и того, кто покупает прессу только затем, чтобы поглазеть на голых девиц.

Марджори не раз спорила об этом со своей матерью. Та придерживалась такого мнения, что всё это со временем пройдёт, упирая на то, что многие из именитых интеллектуалов повинны в высказывании глупейших и самоубийственнейших идей. Мол, глупые умники приносят куда больше вреда, чем простодушные болваны.

Едва Марджори отложила газету, как в дверь робко постучали. За ней обнаружился волшебник, знакомый ей Ринсвинд, выглядевший карликом рядом с крупным, но чрезвычайно дружелюбным с виду орангутангом. Последний проковылял в комнату, опираясь на костяшки пальцев.

– Прошу меня простить, мисс, – сказал Ринсвинд, – но Аркканцлер пожелал, чтобы вы познакомились с нашим Библиотекарем. Когда-то он был человеком, как мы с вами, но после небольшого инцидента в библиотеке стал… чем-то бо?льшим, если вы понимаете, о чём я. Кажется, вы не удивлены?

– Знаете, господин Ринсвинд, я действительно не удивлена. Мы, библиотекари, нечасто об этом говорим, но все мы знаем о банановой кожуре, в одночасье появляющейся рядом с книгой, которую ты безуспешно ищешь и вдруг обнаруживаешь именно там, где она и должна стоять, хотя мог бы поклясться, что полка пустовала уже несколько месяцев. У нас у всех имеется подобный опыт, и мы знаем, что орангутанг где-то рядом. Хотя временами и вверх тормашками. Лично я встречала уже этого джентльмена по крайней мере дважды.

Она смело протянула руку Библиотекарю. На ощупь его рука напоминала мягкую кожаную женскую перчатку. Библиотекарь подмигнул Марджори.

– Он понимает всё, что вы говорите, – встрял Ринсвинд, разрушив очарование момента. – А очень скоро и вы обнаружите, что сами понимаете всё, что говорит он. Это что-то вроде протечки между… Есть ещё такое научное словечко..

– Осмос, – не раздумывая подсказала Марджори, за что была вознаграждена великодушным:

– У-ук!

– Аркканцлер распорядился предоставить вам доступ к нашей библиотеке, в которой, само собой, имеются копии всех книг, написанных с момента изобретения письменности. В частности, вас может заинтересовать содержимое Александрийской библиотеки, нам удалось вынести оттуда всё, прежде чем она сгорела, и… Позвольте я уточню… да, так и есть: библиотеки Атлантиды. Людьми они там, правда, не были, но Библиотекарь с помощью друзей расшифровал язык наиболее разумных тамошних обитателей – крабоподобных созданий, записавших на каменных плитах всю историю сотворения мира. Какая всё-таки жалость, что они были настолько вкусными.

Пока Ринсвинд продолжал распинаться, Марджори стояла с открытым ртом.

– Аркканцлер предупредил меня, что вы, возможно, пожелаете здесь осмотреться, пока остальные готовятся к заседанию в четверг. Уже весь город гудит! Ладно, начнём наш гранд-тур по библиотеке. Строго говоря, это занимает больше миллиона миллиардов лет, но мы с вами срежем путь.

И действительно, Марджори успела вернуться лишь к обеду в среду, насыщаясь книгами, но не настолько ими пресытившись, чтобы на следующий день не захотеть совершить ещё один набег. Однако у неё тут не было ни единого шанса: четверг целиком и полностью принадлежал крючкотворам.

Аркканцлер согласился удовлетворить её просьбу присутствовать в зале суда, но поскольку в Плоском мире она оказалась совершенно случайно, о её происхождении было решено не упоминать. Просто на всякий случай. Что это за случай такой, Марджори не ведала.

Но ведь никто не сказал, что ей самой нельзя будет и рта раскрыть. Или что нельзя будет следить за ходом слушаний подобно ястребу, а может быть, даже так: подобно ястребу с чрезвычайно острым зрением. Она даже отвлеклась от возлюбленных книг и