расположенную наверху комнату.
В захламленном помещении уже включили верхний свет, и я увидел, что валяющиеся на полу тела принадлежат только манекенам – всех имбрин освободили и вывели из этого ужасного помещения. Стеклянная дверь была закрыта. Я предложил пустотам остановиться поодаль, а сам приблизился к стене на плечах пустoты, вынесшей меня из подземного тоннеля. Я окликнул друзей, на этот раз своим собственным голосом и по-английски.
– Это я, Джейкоб! – крикнул я.
Они бросились к двери, и я увидел лицо Эммы в окружении остальных.
– Джейкоб! – еле слышно донеслось из-за стекла. – Ты жив!
Но, присмотревшись ко мне, она переменилась в лице. Казалось, она не может понять, на что она смотрит. Я понял, что, сидя на плечах пустoты, я кажусь Эмме парящим в воздухе.
– Все в порядке, – успокоил я ее. – Я приехал верхом на пустoте!
Я хлопнул пустoту по плечу, чтобы доказать, что подо мной находится нечто твердое и мясистое.
– Я полностью его контролирую. И вот этих ребят тоже.
Я приказал всем одиннадцати пустотам подойти ближе и потопать ногами, обозначая свое присутствие. Рты моих друзей превратились в изумленно вытянутые овалы.
– Джейкоб, это действительно ты? – спросила Оливия.
– Что значит, ты их контролируешь? – поинтересовался Енох.
– У вас рубашка в крови! – заметила Бронвин.
Они приоткрыли стеклянную дверь, чтобы нам было проще разговаривать. Я рассказал, как свалился в яму с пустотами, как меня едва не перекусили пополам, как я уснул, а когда проснулся, понял, что окружен дюжиной полностью повинующихся мне чудовищ. В качестве доказательства я приказал пустотам поднять Уоррена вместе со стулом, к которому он был привязан, и несколько раз бросить его друг другу. Глядя на то, как кувыркается стул с Уорреном, дети начали хлопать в ладоши, а Уоррен стонать. Заподозрив, что его тошнит, я приказал поставить стул на пол.
– Если бы я не увидел это своими собственными глазами, – произнес Енох, – я никогда бы в это не поверил. Никогда и ни за что!
– Ты чудо! – пролепетал тоненький голосок, и я увидел Клэр.
– Позволь, я взгляну на тебя поближе! – улыбнулся я.
Но когда я приблизился к открытой двери, она отшатнулась. Мое искусство произвело на них неизгладимое впечатление, но преодолеть ужас странных людей перед пустотами было нелегко. Думаю, запах пустoты тоже имел отношение к испытываемому ими отвращению.
– Это совершенно безопасно, – произнес я. – Можете мне поверить.
Оливия подошла к самой двери.
– А мне не страшно, – заявила она.
– Мне тоже, – поддержала ее Эмма. – Дай-ка я войду первой.
Переступив через порог, она пошла мне навстречу. Я заставил пустoту опуститься на колени, неловко потянулся и сумел кое-как обнять Эмму.
– Прости, я пока не могу стоять самостоятельно, – пояснил я, прижавшись лицом к ее щеке и касаясь глазами ее мягких волос.
Мне хотелось большего, но я понимал, что пока придется ограничиться этим.
– Ты ранен. – Она отстранилась и встревоженно осмотрела меня. – Ты весь покрыт порезами. Глубокими.
– Я их не чувствую. Я с ног до головы покрыт этой пылью.
– Это может быть результатом обезболивания, но не исцеления.
– У меня еще будет время об этом побеспокоиться. Сколько я там пролежал?
– Несколько часов, – прошептала она. – Мы думали, что ты умер.
Я прижался лбом к ее лбу.
– Разве ты забыла, что я тебе пообещал?
– Ты должен дать мне новое обещание. Прекрати пугать меня насмерть.
– Я постараюсь.
– Нет. Пообещай.
