превратив ее в кусок бесполезной окалины.
Так мы выиграли пару минут.
Мы с Эддисоном бросились к выходу, но на полпути я сообразил, что Эммы с нами нет. Она колотила в стекло комнаты с порабощенными странными людьми.
– Мы можем помочь вам сбежать! Покажите мне, где находится дверь!
Пленники вяло обернулись и уставились на нее, не вставая со своих стульев и диванов.
– Разбейте чем-нибудь стекло! – кричала Эмма. – Быстрее!
Никто даже не шелохнулся. Они, похоже, растерялись. Скорее всего, они не верили в возможность спасения, либо они вообще не хотели, чтобы их кто-то спасал.
– Эмма, мы не можем ждать, – произнес я и потянул ее за рукав.
Она не сдавалась.
– Пожалуйста! – крикнула она в трубку. – Хотя бы детей отдайте!
Из конторы донеслись гневные вопли. Дверь затряслась, угрожая слететь с петель. Эмма в отчаянии ударила по стеклу кулаком.
– Да что с ними такое?
Изумленные взгляды. Мальчик и девочка начали плакать.
Эддисон вцепился зубами в подол платья Эммы.
– Мы должны идти!
Эмма выпустила трубку и разочарованно отвернулась.
Распахнув дверь, мы выскочили на улицу. За время нашего отсутствия тут сгустилась желтая пелена, окутав все дымкой, скрывающей из виду окружающие предметы. Когда мы добежали до конца квартала, мы услышали за спиной крики Лоррейн, но ее самой не было видно. Мы свернули за угол, а затем еще раз, пока не решили, что оторвались от преследования. Мы остановились перевести дыхание на совершенно безлюдной улице, у заколоченной витрины заброшенного магазина.
– Это называется Стокгольмским синдромом, – пояснил я. – Когда люди начинают сопереживать своему похитителю.
– Мне показалось, что им просто страшно, – возразил Эддисон. – Куда им бежать? Все это место одна сплошная тюрьма.
– Вы оба ошибаетесь, – покачала головой Эмма. – Они все накачаны наркотиками.
– Ты уверена?
Она отвела с глаз упавшие на лоб волосы.
– Когда после побега из дома я работала в цирке, после одного из моих огнеглотательных номеров ко мне подошла женщина. Она сказала, что знает, кто я, знает других людей наподобие меня, и заявила, что если я буду работать на нее, то смогу заработать гораздо больше денег. – Эмма смотрела вдаль, вспоминая. – Я сказала, что меня это не интересует, но она продолжала настаивать и в конце концов не на шутку разозлилась. Той ночью я проснулась на полу фургона с кляпом во рту и руками, скованными наручниками. Я не могла даже пошевелиться, и мои мысли путались. Меня спасла мисс Сапсан. Если бы она не нашла меня на следующий день, когда они остановились, чтобы подковать лошадь, – Эмма кивнула назад, туда, откуда мы прибежали, – меня могло ожидать то же самое.
– Ты никогда мне об этом не рассказывала, – тихо произнес я.
– Это не самые приятные воспоминания.
– Мне очень жаль, что тебе пришлось через это пройти, – вмешался Эддисон. – Эта женщина… возможно, это именно она тебя тогда похитила?
Эмма задумалась.
– Все это было так давно. Я стерла из памяти самое худшее, включая лицо моей похитительницы. Я знаю одно. Если бы вы оставили меня с этой женщиной наедине, я не уверена, что мне удалось бы удержаться от того, чтобы ее не убить.
– У нас у всех есть свои демоны, – произнес я.
Внезапно я почувствовал, насколько устал, и, чтобы не упасть, прислонился к заколоченной витрине. Сколько мы уже не спали? Сколько времени прошло с того времени, как перед нами вместо мисс Сапсан появился Каул? Мне казалось, что это произошло несколько дней назад, хотя на самом деле прошло всего десять или двенадцать часов. Но все, что происходило в эти часы, было войной, кошмарными событиями и бесконечным ужасом. Я ощутил, что медленно сползаю на землю. Единственное, что до сих пор удерживало меня на ногах, – паника. Стоило ей ослабнуть – слабел и я.
Я позволил своим глазам закрыться на долю секунды. Но даже в этой черной мгновенной передышке меня ожидали ужасы.
