– Конечно, – вздохнул он. – Вскоре после того, как ваша группа ушла, в петлю вторглась банда тварей. Мы забросали их взрывающимися яйцами, после чего разбежались и спрятались. Старшая девушка, лохматая такая…
– Фиона, – кивнул я, ощущая, как бешено бьется мое сердце.
– Она прибегла к своему искусству, чтобы нас спрятать – среди деревьев и в выращенном ею подлеске. Мы так здорово в нем затаились, и нас совсем не было видно. Твари еще долго бы не смогли нас оттуда извлечь. Но они пустили газ и вынудили нас выйти на открытое место.
– Газ! – воскликнула Эмма. – Негодяи клялись больше никогда в жизни его не использовать!
– Выходит, они солгали, – заметил Эддисон.
Когда-то в одном из альбомов мисс Сапсан я видел фото такой атаки: похожие на призраков твари в масках с баллонами для дыхания спокойно стояли, распыляя в воздух тучи ядовитого газа. Хотя этот газ и не был смертельным, он причинял неимоверную боль, потому что горло и легкие начинали гореть огнем. Поговаривали также, что он запирает имбрин в их птичьих телах.
– Когда они нас окружили, – продолжал Эддисон, – нас начали допрашивать, требуя сообщить, где находится мисс Королек. Они перевернули ее башню вверх дном в поисках карт, дневников и я не знаю чего еще. Когда бедняжка Дердра попыталась их остановить, ее застрелили.
Перед моими глазами на мгновение возникла длинная морда эму-рафа – застенчивая, со щелью в зубах и очень милая. У меня внутри все оборвалось. Кто мог убить такое существо?
– Бог ты мой, это ужасно, – пробормотал я.
– Ужасно, – легко согласилась Эмма. – А девочки?
– Малышку схватили твари, – ответил Эддисон. – А вторая… она начала сопротивляться, вся эта потасовка происходила у самого края утеса, и она упала.
Я моргнул:
– Что?
На мгновение передо мной все расплылось, но в следующую секунду мир снова обрел отчетливые очертания.
Эмма напряглась, но, глядя на нее, было совершенно невозможно определить, что она чувствует.
– Что значит упала? С какой высоты?
– Это была настоящая пропасть, обрыв не меньше тысячи футов высотой. – Его мясистые щеки горестно обмякли. – Мне очень жаль.
Я тяжело опустился на лавку. Эмма осталась стоять, стискивая опору с такой силой, что даже костяшки ее пальцев побелели.
– Нет, – решительно заявила она. – Нет, этого не может быть. Возможно, она за что-нибудь ухватилась, пока летела вниз. За ветку или уступ…
Эддисон уткнулся взглядом в заплеванный жвачками пол.
– Это возможно.
– Или деревья внизу смягчили ее падение, подхватив, как сетью. Она ведь умеет с ними разговаривать.
– Да, – кивнул он. – Надежда сохраняется всегда.
Я попытался представить себе, как может смягчить подобное падение колючая сосна. Мне это представлялось невозможным. Я видел, как угасает крошечный огонек надежды, который старалась разжечь Эмма. Затем ее ноги начали дрожать, она выпустила опору и тяжело села на сиденье рядом со мной.
Она подняла на Эддисона глаза, полные слез.
– Я тебе очень сочувствую.
– Я тебе тоже, – кивнул он.
– Ничего этого не произошло бы, если бы мисс Сапсан была с нами, – прошептала она.
Затем она тихо опустила голову и начала плакать.
Я хотел ее обнять, но мне казалось, что тем самым я вторгнусь в ее горе, предъявив на него права, в то время как в действительности оно принадлежало только ей. Поэтому я просто сидел рядом, глядя на свои руки, позволив ей оплакивать свою утрату. Эддисон отвернулся. Думаю, отчасти из уважения к Эмме, отчасти потому, что мы приближались к следующей станции.
Двери распахнулись. Эддисон высунул голову в окно, понюхал воздух на платформе, зарычал на кого-то, кто хотел войти в наш вагон, затем вернулся к нам. К тому времени, когда двери снова закрылись, Эмма подняла голову и вытерла слезы.
Я сжал ее пальцы.
