Еще удар. Тело женщины, разрубленное пополам, упало с помоста прямо к моим ногам. Перекошенное ужасом лицо так и застыло, оставляя отпечаток в моей памяти навсегда. Удар. Снова удар. И еще один. Последний.
Создатель! Я была готова ко многому, но не к такому.
Мир как будто закружился вокруг меня, стремительно становясь блеклым и тусклым.
– Адская Бездна, Камелия. Не смей, – вернул к реальности голос архимага огненной стихии.
Только сейчас заметила, как на моем запястье проступили ожоги. Она пыталась вернуть меня в реальность своим способом. В то же время руны с моей ладони плавно разливались по венам, обхватывая не только тыльную сторону руки, но уже и внешнюю. Организм взялся за защиту и без моего согласия.
– Прекрати, – грубо зашипела блондинка.
Она грубо натянула капюшон на мою голову, в то время как личный децернент Прайма спустился с помоста, вытирая лицо черным шелковым платком, который бросил прямо в лужу крови несчастной казненной самой жуткой смертью алнаирийки. Он бросил на меня мимолетный взгляд и… прошел мимо. Мужчина поравнялся с командиром латунного отряда, стоявшего неподалеку, и что-то негромко сказал ему.
– Децернент Ашерро, – склонился в поклоне тот.
Командир латунного отряда сжал правую руку в кулак и прислонил ее к груди, очевидно приветствуя старшего по званию. Арханиэлиус принял от мужчины запечатанный бумажный свиток, повернул голову и бросил еще один взгляд в мою сторону. В черных глазах промелькнула рассеянность. Он словно вспоминал что-то. После мужчина скривил губы в усмешке, и шепнул алнаирийцу еще пару слов. Затем Ашерро сел на своего белоснежного а`теши, устремляясь в небо.
Бездна… Ну почему, когда я думаю, что хуже быть уже не может, реальность разубеждает меня вновь и вновь?!
К тому времени, как я смогла унять дрожь, командующий латунных уже подошел к нам. Алнаирийца сопровождал весь его отряд.
– Децернент Ашерро сказал доставить эту, – небрежно ткнул в меня пальцем мужчина, – в его покои к закату.
От услышанного мое сердце забилось быстрее, ведь теперь появилась надежда на то, что его неоправданной жестокости могло быть объяснение, раз он узнал меня. Я даже не стала выказывать свое недовольство в неприглядной манере изложения новой информации. Лишь молча последовала за ними. Вероника и Тимур остались на площади.
Территория альгамбры, которая значилась как резиденция Прайма, по моим подсчетам составляла свыше полуторы тысяч квадратных футов, и имела в своем составе шестьдесят девять строений, но все равно, когда мы оказались у подножия этого строения, я была изумлена. Окруженный не менее высокой, чем городские стены оградой, возведённый прямо в скале, высотой на несколько километров с бессчётным количеством этажей, украшенный архитектурными деталями и скульптурными рельефами из чистого золота, ослепительно белый, высеченный явно не за один десяток лет, с бронзовыми дверями, украшенными множеством камней, Дворец с большой буквы. Дворец был невообразимо прекрасен в своей несдержанности и элегантности одновременно.
– Тебя проводят и приготовят, – продолжал равнодушным тоном сопровождающий меня воин, а потом добавил. – Ты уж не разочаруй его, женщина. Тебе повезло, что он сам обратил на тебя внимание. Некоторые здесь убьют за такую возможность…
«Даже не представляешь насколько сейчас прав», – съехидничал мой разум внутренне.
Потом он еще что-то говорил, ведя меня уже одну по длинным коридорам из белого мрамора, но я не слушала, потому что, наконец, за три с половиной долгих месяца я увижу Арханиэлиуса. Я готова забыть все, лишь бы только иметь возможность снова смотреть в его прекрасные черные глаза, в которых отражались все звезды Вселенной.
– Женщина! – алнаириец грубо толкнул меня за открытые двери, из-за которых шел пар и закрыл за мной дверь с внешней стороны.
Помещение круглой формы и куполом над центральной его частью, скамейки, бассейн в центре и небольшие фонтанчики, установленные около скамеек, было облицовано мрамором синего цвета.
Так унизительно. Они мне еще и помыться предложили. Бездна, мать их…забери обратно.
Влажный и теплый пар мгновенно пропитал ткань платья, которое я и так ненавидела, а теперь стала ненавидеть еще больше. Вынырнувшие из-за боковой стены две алнаирийки, тут же принялись бесцеремонно стягивать с меня одежду. Я попыталась сопротивляться, но неумолимо-непреклонное выражение лица женщин тут же заставило меня смириться с ситуацией. Мою кожу оттирали с помощью жесткой щетки до тех пор, пока она не покраснела. Такое ощущение, что руны оттереть пытались, судя по их брезгливым выражениям лиц. Затем втирали масло, резко пахнувшее жасмином, который я терпеть не могла. Потом вывели в дверь, противоположную той, с которой я пришла и не меньше через пятьсот раз расчесывали волосы, вплетая в них шелковые золотые нити. Единственную прядь, заплетенную в тонкую косу с правой стороны от виска украшенную сияющими серебристыми кристаллами,
