– Что Прайм Киринион? – спросила прежде, чем до меня наконец дошло, что конкретно алнаириец имел ввиду.
Так вот что это был за грохот позавчера вечером!
Бездна, как усмирять Арханиэлиуса я знала точно и весьма успешно справлялась с этим, а как усмирить того, кто не поддается воздействию?! И за что мне это все?!
От мыслей о новом супруге с маниакальными замашками отвлекла мелодия, доносившаяся с конца площади. Добралась я до нужного места легко, потому что дорогу расчищали латунные воины, нещадно откидывая всех, кто попадался на пути. Сначала было жаль бедолаг, ведь они не виноваты, что мне нужно пройти, но потом я подумала, что не стоит вмешиваться в устои Алнаира, тем более что может, в конце концов, до народа и до самого дойдет, что жизнь их не правильна и пора бы, что-то поменять.
«…ты просто прости, и просто забудь, ты его отпусти…», – в окружении нескольких десятков зевак, сосредоточившихся по кругу, пела прекрасная темноволосая эльфийка. У нее были светлые серые глаза, разительно выделяющиеся на фоне загорелой кожи. Она плавно раскачивала и подбрасывала в воздухе горящие факелы. Девушка пела мелодичным чистым голосом балладу о разбитом сердце.
– Она определённо не алнаирийка, – тихонько поведала я Бажену о своих нехитрых умозаключениях.
– Определенно, – кивнул мужчина, не отрывая глаз от представления.
– А я думала, Алнаир закрытый мир и сюда просто так нельзя.
– Нельзя, – снова кивнул он, – но по приглашению можно.
Решила последовать примеру децернента и тоже сосредоточилась на пении. И было в этом что-то такое близкое мне, поэтому еще долго так и стояла, наблюдая за тем, как красиво и зрелищно поднимались и опускались в разные стороны всполохи огненной стихии, как смешивался ритм песни с движениями эльфийки и даже сама не заметила, как мои глаза наполнились слезами.
«…твой крест не легче нашего, но и не тяжелей, история сравняла всех – и слуг, и королей…» – пела эльфийка так, словно кроме нее, песни и огня, больше не было никого во всей Вселенной. Желто-оранжевые с синими отблесками искры отрывались и медленно, потухая падали на землю, когда девушка в очередной раз совершала свои пластичные пируэты. Оранжевые… Как оранжевые кампсисы на стенах вокруг сада моего отца… Или желтые. Как на стенах родового поместья Ашерро. И вот так же все они отделялись и падали в конечном итоге, затухая в земле.
Бажен через некоторое время удалился, предварительно объяснив сей факт неотложными делами. Ноги уже затекли, и поэтому я просто присела прямо на землю, игнорируя возмущенные восклицания сопровождающих меня алнаирийцев праймовского отряда.
Красавица – эльфийка все пела и пела, исполнив уже не один десяток песен. Посетители ярмарки потихоньку начали расходиться, а я все так и сидела, слушая ее возносящийся до самого неба голос. Слова о любви, о разлуке, о жизни – счастливой и нет, о смерти, страданиях, боли и вознесении в другие миры, о богах, давно забытых и проклявших созданные ими миры. Она словно рассказывала о чем-то, не до конца понятого обычными людьми, словно общалась со всем миром и творила новое пространство вокруг себя, передавая эмоции теплоты и приятия ее слов.
«… любви лишен, причины тому миллион, король – не вечен, но остаётся королём. Собран мыслями, душой силён, одинок, как…» – вдруг ее песня резко оборвалась. Девушка замолкла, склонившись над землей, как и все, кто был вокруг. Казалось даже птицы, до этого щебетавшие свои мотивчики, перестали петь. Повисла гробовая тишина.
Не сложно догадаться, с появлением кого эта самая тишина связана.
– Закат уже был давно, моя сейида Аэлин, – раздался тихий вкрадчивый голос Прайма Кириниона.
– Вот же… злой двойник оптимуса, – пробормотала раздосадовано.
Понял он сакральный смысл моего посыла или нет, мне было совершенно наплевать. Однако все равно пришлось подняться и под всеобщее молчание последовать за праймовской свитой из его личных децернентов, которую он возглавлял, идя впереди. Бажен уже был среди них, но это еще не все… Личных децернентов было двенадцать! Не одиннадцать! Быстро он успел! Вот же… сволочь.
Несмотря на все мои мысленные высказывания, Прайм ни разу не обернулся и хранил полнейшее молчание всю дорогу вплоть до момента пока мы не вошли в спальню, в которой я проснулась утром.
– Ты целый день провела сидя на сырой земле, – не спрашивал, а констатировал факт Прайм. – Не делай так больше.
Правитель лениво наблюдал за тем, как шесть служанок расставляли на невысоком деревянном столике наш, видимо совместный, поздний ужин.
Я молчала, пытаясь также и не думать. Бажен конечно уже сообщил, что обруч поглощал магию, но ведь это обруч Прайма.
