Слезы застилали глаза. Они текли по щекам. Соленая влага падала вниз и капала на кожу с бронзовым оттенком. Только это не помогало никак.
– Кир. Прошу тебя. Пожалуйста. Кир, – умоляла снова и снова.
– Все что ты сейчас чувствуешь, лишь воздействие артефакта, – снова заговорил Арханиэлиус, сжимая пальцы на моем плече сильнее. – Это пройдет. Скоро. Оставь его. Прайм мертв.
– Он не может умереть, – пытаясь сохранять тон ровным, произнесла негромко. – И тебе не понять никогда, что я чувствую. Уйди, пока сама не убила тебя.
Рука кесаря дрогнула и освободила меня от прикосновения. Мужчина отошел на два шага назад, чтобы просто сесть на песок.
– Первый и единственный закон Алнаира гласит, что каждый, кто посмеет посягнуть на правление Прайма Кириниона, будет казнен, – заговорил снова убийца моего недолгого счастья. – Только кровь смоет посягательство на отбывание наказания в закрытом измерении падшего Паладина. Такова воля Создателя. Ты права, Лилит. Прайма убить нельзя. Падшего Паладина можно.
Значит, все дело в клинке, мать его… через Бездну!
Мне понадобилось приложить много усилий, чтобы вытащить объятый фиолетовым пламенем меч из груди Кириниона. Архимаг Ашерро лишь грустно улыбался, наблюдая за мной, и не предпринимал попыток к вмешательству. Лезвие осталось лежать на песке, а кровь не хлынула из раны Прайма. Это плохо. Это совсем, совсем, совсем плохо!
Мои ладони дрожали, но все равно я положила их на лицо Прайма. И прильнула губами к его лбу… Не могу потерять его. Только не его. Я уже стольких потеряла. Он ведь обещал мне. Он не может вот так просто уйти.
– Дам тебе время, – услышала я снова голос кесаря. – До рассвета. Если ты так хочешь убедиться в моей правоте. После мы уйдем, Лилит. Вместе.
Я не слушала, что он говорит. Я верну Кира. И если надо, еще раз изменю целый мир ради своей цели. Буду сильной, потому что в слабости я лишь теряю тех, кто так дорог. Бездна! Что мне делать?!
– Кир. Вернись ко мне. Прошу, – попросила еще раз.
Где же эти Паладины, обеспечивающие порядок, когда они так нужны?!
Если архимаг земной стихии сказал правду, они просто обязаны помочь.
– Кир.
Снова прикоснулась к его лицу губами. Оно еще теплое. А значит, надежда еще не ушла. Она должна быть, ведь это единственное что у меня сейчас было.
Не знаю, сколько часов прошло. Я совсем одна. Без магии. Без сил. И без Кира. Мерзко ухмыляющийся архимаг Ашерро не считается. С ним разберусь потом. Когда будут силы. После того как верну своего Прайма.
– Знаю, что обещала тебе, – прошептала тому, кто уже не слышал меня. – Прости, но не могу иначе. Прости, Кир. Ты сам не оставил мне выбора, – еще раз бросила взгляд на сидящего архимага.
Он лишь с небрежным интересом смотрел на меня. Ни капли сожаления. Ни капли вины. Именно в этот момент в моей душе родилось новое чувство. Ненависть.
Говорят, от любви до ненависти… Что ж, я совершила этот шаг.
– Ba`ruch `ata Samael. Hanoun hamarbe lisloah, Amalek`, - произнесла как можно громче.
Результат прежний. Ничего. Даже чертов Ангел Смерти не желает мне помочь!
И печати нет. Я не могу заставить Самаэля явиться без нее по своей воле.
Пространство внезапно накрыло защитным контуром магии рода Ашерро. Архимаг лишь улыбнулся в очередной раз. Он преградил дорогу Амиту, широкими шагами приближающегося с другой стороны острова.
– Аэлин! – услышала я голос вольного децернента.
Все еще верный своему слову, маг пытался расплести преграду.
Знаю, что сможет. Вопрос только вот – когда. И ответ я знать не хотела.
– Рассвет скоро, Лилит, – напомнил кесарь.
– Катись в Бездну, – огрызнулась я.
Да, я злилась. В первую очередь на себя. Это ведь я виновата, в том, что случилось.
Артефакт, сплавленный из платины и золота, уколол холодом. Он подсказал мне, что делать. Ну, конечно – кинжал все еще при мне! Серебряная рукоять сжалась в моей ладони, и я последний раз посмотрела на того, чьи глаза были закрыты.
– Аэлин! Тебе нельзя! – кричал Амит.
