под противоположной стеной Немой тоже вскочил на ноги. Не подбежал к отцу, не пытался отодвинуть его от напуганной Искры. Только складывал руки, прося не причинять девушке вреда.
– Я тебе твою дурную башку оторву, если еще раз услышу что-то такое, – медленно процедил Помнящий, не глядя на сына.
– А ты можешь отца моего оскорблять? – отгавкнулась она, хотя голос и ломался от страха.
– Могу, – произнес он гробовым голосом, и Искра заткнулась.
Помнящий медленно, словно хищник, который решил, что уже сыт, отступил. Перепуганная девушка встала, поглядывая то на Немого, то на его разъяренного отца.
– Расслабься, дед, – пробормотала она. – У тебя что, какая-то схизма в связи с этим… с ним?
– Не используй слов, значения которых ты не понимаешь.
Искра презрительно фыркнула. Она быстро приходила в себя. «И вправду ненормальная», – вздохнул про себя Учитель.
– Я не настолько глупа, как может показаться, – выпалила девчонка, словно читая его мысли.
– Серьезно? Таком случае, скажи-ка мне, какое число больше: десять десятков или сто шесть?
Она глянула на него, набычившись.
– Да пошел ты…
– Только на это ты и способна? – произнес саркастически Помнящий. – Не знаешь ответа на такой простой вопрос?
– Знаю, ты, вислый хер в жопе траханного неединорога.
– Ну так давай, чувиха, – он пропустил мимо ушей не слишком правильно сформулированные проклятия.
– Первое, – выпалила Искра, не скрывая злости.
Учитель сделал удивленные глаза, словно бы она угадала.
– В точку, – проворчал он с притворным недовольством, чтобы увидеть ее реакцию. Девчонка ощерилась, гордо вскидывая голову. «Идиотка». – А теперь вернемся к разговору.
– Сперва – извинись, – потребовала она.
– За что?
– За то, что ты назвал меня дурой.
– Не перегибай, девочка…
– Не зли меня, сраный старикан.
– Извини, что я посмел сомневаться в твоем разуме. В жизни никогда не мог подумать, что ты знаешь ответ на такой сложный вопрос.
– Не смейся надо мной, дед, – насупилась Искра.
– Ты хотела, чтобы я извинился. Я это сделал. Рассказывай дальше.
– На чем я остановилась?
– На том, что этот туннель – никому не известен.
– Да. Никто о нем не знал, даже старейшие цистерианцы, а уж им-то – по тридцатнику, чуть ли не всем. В свободное время мы спускались и проверяли, куда он ведет, – глаза девушки засверкали, когда она заговорила об этом. – Недели за неделями мы углублялись на километры, серьезно, на километры под землей. Большая часть отнорков оказались слепыми или заваленными, но главный туннель тянулся бог весть как далеко, до самой реки.
– До Одера?
– Ну, тут рядом нету других рек.
– Откуда ты знаешь, что туннель заканчивается у реки?
– А вот знаю, – ответила она. – Там мы нашли колодец, и тоже замурованный, но получше, ты, доистерическая окаменелость. Вышли мы через него на какую-то площадь между большими домами. И знаешь, дед, что я там увидела? Такую охерительную бетонную башню, тянущуюся высоко в небеса.
– Трубу?
– Чего?
– Ты видела такую узкую круглую конструкцию, еще и сужающуюся кверху? А рядом другую, пониже?
Она кивнула.
– Ты словно был там, дед.
– Гребаный туннель ведет до самой теплоэлектростанции… – пробормотал удивленно Учитель.
– Теплочего?
