рассматривая Родиона.
Вообще, первым порывом у меня была идея всех «застроить» через кагэбэшные связи. Даже открыл было рот у дежурного, чтобы назвать код и пароль. Но что-то остановило. Решил поиграть своими силами, благо железный козырь в рукаве все равно остается. А теперь чувствую – как правильно я сделал, что не раскрылся.
Не нравилась мне эта ситуация.
Что-то было в ней неправильно. Что – не могу понять. Но кожей чувствую.
– Фамилия.
– Моя?
– Твоя, твоя! Как твоя фамилия!
– К-караваев. Витя Караваев.
– Адрес.
– С-сафронова.
– Что Сафронова? Дом какой, квартира?
– Дом пять. Квартира семь. Второй этаж. Комнаты справа и… справа. Слева бабушка живет. Только как ее зовут, я не пом…
– Да заткнись ты уже! Кхм… Помолчи, мальчик!
Тетка, тяжело пыхтя, встала, потянувшись достала какую-то папку с сейфа и, усевшись, стала что-то писать.
Я незаметно подмигнул Родьке. Вид у него был пришибленным. Здорово перепугался парень. Прессовала она его, что ли? Что же тут не так?
Я украдкой глянул на часы, висевшие на стене справа от тетки. До контакта с Сатурном оставалось тридцать три минуты. Предполагая, что зависнем мы здесь надолго, я как на уроке поднял руку:
– Можно, тетенька?
– Чего?
– Я с мамой пришел. Она на улице ждет. Можно я ее позову?
– Чего же ты… Ну, давай… Давай-давай, зови.
Я выскочил из опорного пункта и со всех ног помчался к телефону-автомату за углом. Набрал первый номер из списка. Сработало без «двушки», как я и предполагал.
– Слушаю.
– Это Старик. Для Сатурна – контакт отбой.
– Принял.
Повесил трубку.
Побежал обратно врать, что мама ушла, не дождавшись…
Зловредная тетка продержала нас до обеда.
Потом вручила повестки для родителей и отправила восвояси. В школу мы, разумеется, не пошли. Вернее, пошли, но не в здание, а на пустырь за правым крылом.
Я взял у Родьки повестку. Так. Ага! Тетка, оказывается, его отца вызвала. Пронникова Анатолия Игоревича. А вот у меня – мать. Вот же зараза! Ну почему такая несправедливость?
Реально с батей было бы проще. Он ментов как-то недолюбливает. В отличие от матери, искренне и беззаветно считающей их нашими надежными защитниками. И опорниками.
Помню, даже читать она меня учила по «Дяде Степе» Михалкова. «Лихо мерили шаги две огромные ноги…» Брр. Фильм ужасов…
– Не говори пацанам, что раскололись насчет Трюхи, – сказал я Родьке, сидя на деревянном ящике и царапая веткой в пыли, – скажешь, «лепили горбатого», ничего не видели, ничего не знаем.
Родька глянул на меня с надеждой. Ему было очень стыдно. И страшно.
– Она сразу орать начала. Сказала, на учет поставит. Отца накажут. – Он еле заметно всхлипнул, несмотря на свои солидные десять лет. – А у бати и так на службе… Проверки, комиссии… Приходит ночью… В воскресенье тоже…
Вот!
Я понял, что мне показалось странным. Чего тупил так долго?
