Я не торопился.
Удовольствие надо уметь смаковать. Сейчас я смаковал свое недавнее открытие.
А получилось вот как.
Будучи в возрасте беспокойных недорослей, мы с Вовкой Микояном один раз отправились на Скалки. Да-да! На тот самый пляж, куда нам, первоклашкам, – ни-ни! До одури нанырялись в кристально чистой воде, и нам вдруг приспичило обследовать берег в самой дикой его части – в стороне открытого моря к северу. В какой-то момент мы уперлись в скалы, которые сразу уходили в воду, не оставляя даже пятачка для пешеходных прогулок. Сверху над обрывом виднелось ржавое ограждение из металлических листов и колючей проволоки.
Однако нас это не остановило.
Нащупывая в мокрых утесах трещинки и уступы, мы полезли по скалам дальше. Не скрою, это было яркое путешествие. Мы открыли для себя гроты, в которые посуху не попасть. Нам встречались крохотные пятачки галечного пляжа, изъеденные волнами ноздреватые каменные клыки, изобиловавшие крабами. Иногда, ломая ногти и сдирая кожу с ладоней, мы срывались в воду и вплавь преодолевали особо трудные места. И в конце трудного пути получили главный приз – ровную, отшлифованную волнами каменную площадку на самом кончике миниатюрного мыса.
Наше место!
Это будет только наше секретное место. Неведомый оазис дикого побережья почти в самом центре цивилизации. Мы уже строили планы веселых пикников и шумных ночевок на нетронутых ногой человека скалах. Мокрые, исцарапанные и совершенно вымотанные, мы выбрались на площадку, и… вдруг я увидел, как Вовка глупо и разочарованно хлопает своими мохнатыми ресницами. За небольшим выступом к дальнему краю площадки с обрыва тянулась легкая и аккуратная алюминиевая лесенка. Оказывается, рай уже освоили до нас. Он оказался обитаем!
Помню, сверху находилась закрытая территория либо ученых, либо военных. Мы даже туда не рискнули подняться. Уныло искупались пару раз напоследок, позагорали без настроения и поползли обратно. Но перед этим мое внимание привлек противоположный берег бухты – древние скалы Херсонеса, которые с этой неисхоженной точки выглядели непривычно и как-то по- особому.
Точно так, как это было запечатлено на ЗАСВЕЧЕННОЙ ФОТОПЛЕНКЕ! На одном из снимков. А на втором угадывалась та самая, так и не ставшая местом нашей тусовки труднодоступная чудесная площадка. С той самой лесенкой, серпантином сбегающей с макушки обрыва.
И фотографии были сделаны с САМОГО ЦЕНТРА ВОДНОЙ ГЛАДИ. С точки, которая находилась точно между двумя берегами Карантинной бухты. Там, где находится фарватер, ведущий к базе дислокации торпедных катеров. К месту, которое, по всей видимости, очень кого-то заинтересовало.
И где служил папаша поджигателя гаражей Трюхи, про бабушку которого я вспомнил во время моего морского путешествия на катере на Северную сторону. Тоже в самом ЦЕНТРЕ, только другой, главной, городской бухты. Что и зародило в моей голове трепетную искру догадки. Которую малолетний Вовка Микоян и раздул, хлопая своими смешными ресницами.
Вот такими неисповедимыми и загадочными бывают тропы наших ассоциаций и аналогий!
А ты говоришь, напрасно поехал.
М-да…
– Это наша улица!
Что? Возвращаюсь с небес на грешную Землю.
– Ты чего тут ходишь? Наша это улица!
Слева от меня стоит пятилетний бутуз с надутыми губами и сурово хмурится исподлобья. Надо же! От горшка два вершка, а туда же. Уже территорию столбим? Ну и ну! Даже не собираюсь снисходить для диалога, неспешно прохожу мимо.
Впереди из зарослей кустарника по одному, по двое начинают высыпать такие же карапузы. Как горох из банки! Вон и ровесники мои появились. А эти, кажись, даже на год-другой постарше…
– А ну стой! Стой, говорю!
Ба! Какая встреча! Толстячок с катера! Капризный сынок скандальной курортницы. Уже без помпона на голове, но с прежним якорем на брюшке. Он, похоже, в этом лягушатнике самый старший. И по его мордашке замечаю, что он меня начинает узнавать.
– Это ты? Ребя! Я его знаю! Он с города сюда на катере плыл! Ты чего тут забыл?
