– Ты, ты! Кто пустил на охраняемый объект?
Упивается просто ситуацией. Бдительный и всемогущий страж. Забыв, наверное, по малому сроку службы правило про хитрую… гайку.
– Никто не пускал. Папа послал, – говорю испуганно, – порядок навести на… яхте.
– Чего? Какой папа? На какой такой яхте?
– Да вон на той, черной, адмиральской, – машу в сторону «Ориона», – папа сказал, чтобы к приезду НАЧПО[24] там все блестело. Как у кота… Я пойду?
– Стой! Какого НАЧПО?
– А я знаю? Папа со службы позвонил, сказал взять ключи из парадки и вынести с яхты пустые бутылки, – я невинно трясу ключами перед носом мичмана, – говорит, НАЧПО сегодня лично индюшить[25] будет на берегу по шхерам[26], каких-то СУНДУКОВ[27] ему не хватает для… мм… забыл слово… авто-метки?
– Ав-втоном-мки, – медленно выговаривает быстро бледнеющий «сундук». – А п-папа у нас к-кто?
Я пожимаю плечами:
– Никто. Петров. Вице-адмирал. Он где-то на улице Воронина работа… ет.
Собственно, продолжать уже не обязательно. За отсутствием внимающей аудитории. Неблагодарный слушатель уже несется в сторону административного корпуса, мелькая клешами и придерживая рукой на голове аэродромоподобную фуражку, которая явно не соответствует уставу и, к слову, слабенько способствует перемещению в пространстве с подобными скоростями.
Ну и в добрый путь. Попутного ветра! До чего же пугливые эти млекопитающиеся мичманы. Особенно – в ареале обитания коварных хищников под названием НАЧПО.
Аж настроение стало подниматься!
Насвистывая что-то морское из «Детей капитана Гранта», я поднялся по трапу на свой «Дункан», забрал все, что планировал, и неспешно отправился обратно.
Людей на территории яхт-клуба значительно прибавилось. Особенно в районе дежурки. Краем глаза я отмечал отдающие некоторой хаотичностью рывкообразные перемещения каких-то переполошенных фигур. Слышно было, как кто-то излишне громко и нервно общается по телефону. Где-то звонко загремели, обрушившись наземь, жестяные ведра. Этот шум тут же откомментировали на три голоса с использованием военно-морских вульгаризмов, но… было не очень разборчиво…
Я, зажмурившись от удовольствия, тоже поглядел на солнышко.
А погода сегодня и вправду будет замечательной!
– Давай-давай! Чурбан нерусский! Вот здесь хватайся! За уступ!
На редкость бестолковое путешествие.
И на редкость бестолковый спутник. Мы с Ричардом карабкаемся по непроходимым мокрым скалам вдоль восточного берега Карантинной бухты. За каждым отрогом в воду шумно обрушиваются десятки перепуганных крабов-пауков. Над головой кричат чайки. Они тоже облюбовали здесь какой-то труднодоступный пятачок. А мы влезли.
– Вить-йок! Давай… лучше плыть…
– Ха! Плыть любой дурак сможет. Давай-давай! Ножками и… ручками. Здесь карниз удобный, смотри!
Поход мы начали прямо от стенки военной базы в глубине бухты. Пляж Скалки именно там и начинался. У Ричарда на режимный объект – ноль реакции. Ни интереса, ни беспокойства – ничего, заслуживающего внимания.
Мы прогулялись по гальке пляжа, пару раз поднимались по осыпающейся тропке к середине обрыва, минуя каменные выступы. И вот теперь вклинились туда, куда нормальные люди предпочитают не соваться.
Ко всему прочему еще и волны разгулялись! Яростно начинает пениться прибой на скалах.
– У-уп!..
…Плюх! Маугли сорвался.
Ерунда, здесь невысоко. Не больше двух метров. Выше лезть – смысла нет, там уклон отрицательный. Нависает, одним словом, скала над головой. Нависает и прячет за собою теплое солнышко, приходится ползти в тени. И в сырости. Брр. Холодновато.
– Живой? Уже скоро доберемся. Во-он за тем мыском.
– Вить-йок! Я лучше… плыть!
Ну, плыть так плыть.
